Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ столь ранней мудрости. Но даже самый глубокий писатель – не Соломон. Взглянув со снегов Килиманджаро на муравьиную возню человечков, он не может ограничиться констатацией факта, что все это суета сует и всяческая суета. Взгляд взглядом, а художник должен что-то нарисовать. Наскальное, традиционное или модернистское, но – изобразить.

      И появляется человек. Всегда один и всегда один и тот же. Меняются лишь декорации и в соответствии с ними – одежды. То он в погонах, то в рубище, то в шортах. А «фоном повествования будут, как всегда, любовь и смерть. На первом плане будет герой, вечный тип человека, который сражается против всех». Это можно было отдать и Зильме Маянц, но написал это сам Эрнест Хемингуэй. Но с кем он сражается? Так, сражается… Маноло – с быками, писатель Гарри – с богатой «сукой» (своей женой), Морган – с китайцами и кубинцами. Джордан – с франкистами, полковник Кантуэлл («За рекой в тени деревьев») – с именами незримых армейских чинов. Старик – с рыбой. Томас Хадсон – с недосягаемыми и, стало быть, неосязаемыми фашистами.

      Но может, в том-то и протест против буржуазного общества? Допустим, что так, но ведь вообще против всякого. В письме Ивану Кашкину Хемингуэй не оставил своим апологетам никакой лазейки, и они это место замалчивают: «Писатель – он что цыган. Он ничем не обязан любому правительству. И хороший писатель никогда не будет доволен существующим правительством, он непременно поднимет голос против властей, а рука их всегда будет давить его».

      Но чья же рука давила его? И за что? Не было такой десницы. И такого правительства тоже. И давить его абсолютно было незачем. Он мог спокойно сказать: «Нами управляют подонки», и это было так же рискованно, как сообщить своим котам, что они – господа сенаторы. Он мог назвать Трумэна, бывшего галантерейщика, уже экс-президента, галантерейщиком, и тот не мог его притянуть к ответу за клевету. Он мог «воевать» с Франко и так же беспрепятственно смог оставить Мадрид и отель «Флориду» презренному каудильо и вернуться на Кубу, домой. В 1950 году устами полковника Кантуэлла он провозгласил: «Я любил в своей жизни только трех женщин и трижды их терял… а теперь у меня четвертая, самая красивая из всех… Я любил три страны и трижды их терял… Две из них мы взяли назад. И возьмем третью, слышишь ты, толстозадый генерал Франко?»

      Но этот смертельно опасный трюк не помешал ему три года спустя поехать в Испанию. Где по-прежнему правил еще более толстозадый генерал Франко. Он, Эрнест Хемингуэй, мог бы, конечно, поехать туда и раньше, но дожидался пока Франко выпустит на свободу последнего из его друзей. Вот теперь он мог с чистой совестью отправиться туда, чтобы показать бой быков жене Мэри.

      В сущности никакой разницы между ним и теми, кто томился в заточении, не было: «…для меня эти годы во многом были похожи на тюремное заключение, только не внутри тюрьмы, а снаружи». Это удивительно СКАЧАТЬ