Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ «Она заказала шампанское из Парижа… – смакует Грибанов, – китайские блюда из Лондона, наняла тир для стрельбы у кочующей ярмарки, пригласила специалистов по фейерверкам из Валенсии, танцоров, исполняющих фламенго, из Малаги, музыкантов из Торреполиноса. Гостей на праздник съехалось множество, среди них был индийский магараджа с женой, из Бонна прилетел американский посол Дэвид Брюс…»

      Так вот, на этом празднике, который длился целые сутки, и где Хемингуэй пил шампанское, танцевал и провозглашал шутливые тосты в честь гостей и даже «отстреливал пепел с сигареты, которую держал в зубах Антонио» (это было очень трагично, потому что дуло ружья было на целый метр от длинной породистой сигареты, когда сукин сын фабрикант не пожалел для нее пахучего табака, и фильтр у нее такой длинный, что ты понимаешь, что бумаги он тоже не пожалел, и Антонио улыбается, как должен всегда улыбаться в минуты смертельной опасности великий тореро, и еще потому, что он пьян, и фотографы тоже нацелились из десятка газет); так вот, на этом празднике, когда от фейерверка загорелась королевская пальма и пришлось вызвать пожарную команду из Малаги, и когда пожарники сделали свое дело, их тоже как следует напоили, и виновник торжества надел на себя каску, а матадор Антонио принялся ездить по парку в пожарной машине с включенной сиреной; так вот, на этом карнавале Хемингуэй «не хотел думать о старости, о смерти», ведь до этого тоже было прекрасно, и они ездили по Испании, из города в город, из ресторана в ресторан, и в Памплоне «они бурно веселились пять суток без перерыва», а потом отыскали в Памплоне излюбленные кабачки Хемингуэя «и вино там было так же приятно на вкус, – писал уже сам именинник, – как и тогда, когда нам было по двадцать лет, еда по-прежнему великолепная. Песни пелись те же»; так вот, на празднике этом Хемингуэй познакомился и разговорился с испанским писателем Хуаном Гойтисоло, и в разговоре они упомянули итальянского писателя Чезаре Павезе, который не дождался этого карнавала и покончил с собой, и Хемингуэй сказал: «Хороший был писатель, а вот покончил с собой. Я не понимаю, как может человек покончить с собой». И это была правда, потому что он это сказал и сказал потому, что не заглянул на следующую страницу, где Грибанов последней главе предпосылает такой эпиграф: «Мужчина не имеет права умирать в постели. Либо в бою, либо пуля в лоб». И подпись: Эрнест Хемингуэй. Из разговора». И наверно, поэтому Мэри два раза отнимала у него в Кетчуме ружье, потому что и те слова были из разговора и эти тоже из разговора, и он не знал, каким же из них верить и как действовать, и, в конце концов, поступил так, как иногда поступают люди в таких случаях, потому что иначе не могут, а еще потому что уже иначе нельзя.

      Так вот – только тогда впервые в жизни Хемингуэя трагедия встала перед ним во всю свою черную страшную ширь, загородив всю вселенную: выхода не было. Никуда. Ни во что. Только туда. И, призвав все свое мужество, он решил не дожидаться СКАЧАТЬ