Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Хадсона мгновенно!.. без сожалений!.. бесповоротно!.. отдать самое дорогое. Каким словом назвать это? Предательство? Боже упаси! Это – долг. Именно на этом гранитном цоколе зиждится все мироздание Хемингуэя. Этим-то прежде всего и люб он толкователям нашим.

      Хадсон рассуждает: «Что мне делать, я знаю, так что это все просто. Чувство долга – замечательная вещь. Не знаю, что бы я стал делать после гибели Тома, если бы не чувство долга. Ты мог бы заниматься живописью, сказал он себе. Или делать что-нибудь полезное. Да, может быть, подумал он. Но повиноваться чувству долга проще».

      То, что другие делают буднично, естественно, незаметно для самих себя, ибо иначе просто не могут, у него непременно вознесено и обставлено ритуальными словесами. Тихими, но такими ложно значительными.

      Ростки хемингуэевского понятия долга отчетливо пробивались уже в раннем рассказе «На Биг-Ривер». Ник Адамс отправляется в турпоход. На рыбалку. В одиночку. Вот он добрался до места, устроился. «Ник почувствовал себя счастливым, когда забрался в палатку. Он и весь день не чувствовал себя несчастным. Но сейчас было иначе. Теперь все было сделано. Днем вот это – устройство лагеря – было впереди. А теперь все сделано. Переход был тяжелый. Он очень устал. И он все сделал. Он разбил палатку. Он устроился. Теперь ему ничего не страшно. Это хорошее место для стоянки. И он нашел это хорошее место. Он теперь был у себя в доме, который сам себе сделал, на том месте, которое сам выбрал. Теперь можно было поесть… Он открыл две банки с консервами – одну со свининой и бобами, другую с макаронами – и выложил все это на сковородку. Я имею право это съесть, раз притащил на себе». – Сказал Ник»

      Долг – как право на все. На пищеварение, на забвение. На жизнь и на смерть. Долг любить эту рыбу. И долг убить эту же рыбу. Долг догнать полуживых немцев. И долг простоять на мостике вахту. Долг лежать на палубе и радоваться, что ты такой чистый. И долг ни о чем не думать. Долг сходить в туалет. И долг воздержаться. Долг любить эту женщину. И долг отдать ее другому. Долг выпить. И долг побороть искушение – на целых полдня.

      Но думал ли кто-нибудь, скажем, из трехсот матросовых, бросившихся грудью на амбразуру, что «это мой долг»? Мы можем ответить: трое из них чудом остались живы. И ни один из них и близко не подошел к тем архирефлексиям, которыми напичкал своих героев Хемингуэй. А просто: бой… вижу, товарищи гибнут… пулемет строчит, ну и…

      Любопытно представить, что бы думал герой романа «По ком звонит колокол» Роберт Джордан в такой ситуации. Он ведь тоже жертвенно и сознательно шел на смерть «ради други своя» – как красиво выразился Константин Симонов. Но при этом у него было время и охота поразмышлять. «Ты не настоящий марксист, и ты это знаешь (типично хемингуэевский многозначительный повтор. – М.Ч.). Ты просто веришь в Свободу, Равенство и Братство… Ты веришь в Жизнь, Свободу и Право на Счастье… Ведь ты все еще абсолютно убежден, что стоишь за правое СКАЧАТЬ