Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ туземцы, человек десять, – все с непокрытыми головами, босые, одежда их состояла из куска белой материи, собранной у плеча наподобие тоги. Но вот мы разминулись с ними, и высокие деревья вдоль тропы – это снова Испания, и будто я опять еду верхом – сзади лошадь и спереди лошадь, и мне страшно смотреть, как на крупе у передней мерзостно копошится мошкара… В Испании, когда эта гадость заползала тебе за шиворот, чтобы убить ее, приходилось снимать рубашку, какая-нибудь одна-единственная проникнет под воротник, поползет вниз по спине, потом переберется подмышку, оттуда на живот, к пупку, под брючный пояс, и – плоская, никак ее не раздавишь – ускользает от твоих пальцев с такой ловкостью и быстротой, что с ней не сладить, пока не разденешься догола. Глядя тогда на мошкару, копошащуюся у лошади под хвостом, зная по себе, что это за мука, я испытывал такой ужас, равного которому не припомню за всю свою жизнь, если не считать дней, проведенных в больнице с переломом правой руки».

      Должно быть, именно это имеет в виду Зильма Маянц, когда с содроганием говорит: «227 осколков в теле после первого же ранения (227!!! И все в теле! – М.Ч.) – это далеко не самое страшное из всего, испытанного им. И все-таки он „прошел все круги ада“, в сравнении с которым Дантов ад совсем не так уж и мрачен…» Жалкий Дант!.. сразу видно, что под хвост ему никогда ничего не заползало. Даже Зильма Маянц.

      Двадцать лет спустя уже Томас Хадсон являет нам еще один образчик гуманности. Он вспоминает стариков, живших в лачуге у стены угольного склада: «…там едва хватало места на двоих. Муж и жена, жившие здесь, сидели сейчас у входа и кипятили кофе в жестяной банке. Это были негры, шелудивые от старости и грязи, одетые в тряпье, сшитое из мешков из-под сахара. Очень дряхлые негры». Томас Хадсон с женой (та, которая стерва) «…уже несколько лет проезжали мимо этих людей. Женщина… не раз восклицала при виде их постройки: «Какой позор!» – «Тогда почему же ты ничем не поможешь им? – спросил он ее однажды. – Почему ты всегда ужасаешься и так хорошо пишешь о всяких ужасах и палец о палец не ударишь, чтобы покончить с ними?» Женщина рассердилась на него, остановила машину, вышла из нее, подошла к пристройке, дала старухе двадцать долларов и сказала: «Найдите себе жилье получше и купите что-нибудь поесть на эти деньги».

      Томас Хадсон откровенно потешается над благодетельницей. Что ж, праведное благородство ее стоит ровно столько, сколько она дает – 20 долларов. Но она, стерва, все-таки не могла на это спокойно смотреть. А он, много лет проезжая на своей машине мимо нищих стариков, ни разу не поймал себя на мысли, на порыве хоть чем-то помочь им. Почему? Да потому что он философ: все равно ничего не исправишь. Потому что у него есть агент по продаже произведений, и расходятся они хорошо. Потому что у него есть наследственные угодья, а в них нефть. И он может отчетливо видеть, что они «шелудивы», в рубищах, что кофе варят в жестяной банке, но жестяной вкус нищеты неведом СКАЧАТЬ