Сравнительная политология. Политическая власть и политическое выражение. В. В. Желтов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ традиций. В это же время происходит возрождение высшей легитимности индивида с двух точек зрения: с точки зрения предпочтений законодательной монархии, а также и с точки зрения ее применения. В итоге легитимность индивида выходит за пределы местных сообществ или вотчин. Еще в 1158 г. итальянский юрист Мартинус Гося[41] объявил императору Ф. Барборуссу[42], что он является господином мира, а в итоге чего – источником права перед лицом юстиции обычаев или церкви и ее канонического права.

      Начиная с этого времени, изложение права на континенте обходится без независимых судей, сентенции которых до того обладали силой закона в форме юриспруденции. На передний план выходит право, действующее на базе свода законов, единообразного и централизованного. С тех пор новая континентальная юстиция все более подчиняется абстрактной логике писаных норм.

      На передний план выходит так называемый универсальный индивид, который был придуман новым судебным аппаратом. В этом факте сказалась заинтересованность централизованного государства. Однако реальная личность в этом случае растворяется в множественности людей, в праве, в котором «ничто не является искусственным или абстрактным», которое «в каждом месте и во всех обстоятельствах выработано, исходя из фактической ситуации»[43]. Такое право становится носителем одновременно принципиального равенства частных лиц перед единым законом и их фактического подчинения государству, ставшего обладателем этого закона.

      Затем в континентальных странах, с утверждением представительного механизма, законодатель становится независимым перед исполнительной властью в формальном плане. Но превосходящая легитимность принципа представительства превращает законодателя в высшего судью. Судья лишается в известном смысле своей судебной роли, а тем самым и реальной независимости.

      Вместе с тем подчинение судебной власти законодательной, тем не менее не превращает в фиктивное разделение властей. Это разделение еще более укрепляется благодаря практическому слиянию в представительных режимах управляющих и представителей народа, ставших независимыми. Они представляют собой большинство, которое подтверждается тем, что исполнительная власть издает 90–95 % норм юстиции.

      Таким образом, право в западных странах становится делом государства, а судья-чиновник становится только оператором юстиции, которая, в свою очередь, определяется и администрируется центральной властью. Как видим, высший разум публичного права определяется теми судьями, которые подчинены государству. В итоге престиж континентального судьи сводится до престижа агента государства высшего ранга, который призван лишать свободы и даже жизни сограждан во имя суверенной власти.

      Иное дело – британское юридическое СКАЧАТЬ