Русская литературная критика конца XIX – начала XX века. Стратегии творческого поведения, социология литературы, жанры, поэтика. Учебное пособие. В. Н. Крылов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и доклад завершается обращением, призывом к слушателям: «Не любите жизнь таковой, как она есть, потому что в общем своем течении современная жизнь вовсе не стоит этого. Жизнь требует преобразования в творческой воле…» (с. 407). Вместе с тем Сологуб не упрощает речь, не отказывается от сложных предложений, не использует выигрышной вопросно-ответной формы. Он сдержан, прячет свое «я» (речь произнесена от «мы»). Он был наиболее ярким «неоромантиком» ярких полярностей в искусстве и наглухо застегнутым человеком, загадкой, «северным Сфинксом в жизни»[87].

      Г. Чулков строит свое выступление «Символизм как миро-отношение» на полемике с тезисами речи Сологуба. На наш взгляд, Чулков более убедительно, используя различные ораторские приемы, приближает к себе слушателей, уходит от пространных рассуждений, выделяет самое существенное.

      Уже в зачине Чулков использует личную форму «я» и предлагает своего рода антикомплимент публике, одновременно интригуя ее: «…Может быть, правы те, которые думают, что нужно говорить иначе в маленьком кружке и в большом зале, перед громадной толпой случайных посетителей. Вероятно, так и нужно по-разному говорить, но я не умею и буду бестактен, может быть, извиняюсь, но я буду говорить так, как если бы здесь были только те немногие, которые близко стоят к литературе и к современному творчеству» (с. 560).

      Однако в основной части выступления Чулков пытается изменить мнение слушателей через риторический вопрос с соответствующим ответствованием («В чем же пафос, в чем же значение символизма?..»), через риторические восклицания; оригинально используется речевая формула противопоставления с анафорическим «курсивом» («Символизм не потому хорош, что отдельные поэты-символисты пели гражданственность – могли петь, могли и не петь. Не в этом дело. Не потому хорош символизм, что он иногда отвечает демократическим интересам текущего времени, и потому хорош символизм, что он заключает в себе более глубокий бунт…»), прием активизации внимания слушателя через включение событий пережитого (Чулков рассказывает о своем недавнем выступлении и о «сердитой» реплике какого-то человека из публики). Выразительность речи Чулкова обеспечивается и приемом градации: чем ближе к финалу, тем более увеличиваются восклицания, в суждениях используются тропы, а концовка завершается афористично («Вот почему я защищаю символизм, который полагает, что искусство – огонь, с которым шутить нельзя») (с. 562).

      А доклад В. Иванова «Искусство как символизм» – это классический образец ораторской речи. В отличие от Г. Чулкова, В. Иванов доброжелателен к публике с самого начала: «Милостивые государыни и милостивые государи! Недолго я буду утруждать ваше внимание…» (с. 563). Это тип выступления критика-аналитика (ученого, мыслителя), стремящегося адаптировать свои обширные познания к аудитории, изложить сложные и пространные явления как можно более ясным языком.

      Это находит отражение в построении выступлений, отборе речевого материала. Если СКАЧАТЬ