Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения. Елена Осетрова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ 1990: 69], «участок действительности» [Николаева 1980: 198], «фрагмент мира», «все, что может быть описано с помощью предложения» [Демьянков 1983: 324; 2004: 68–83], «такой фрагмент действительности, в котором можно выделить одного или несколько, "участников" [Крысин 2007: 39], наконец, «жизненный мир людей, в котором человек является главным фигурантом» [Коньков, Неупокоева 2011: 87]. «События в тексте выделяют, опираясь на "координаты интерпретации"… устанавливаемые самим ходом интерпретирования» [Демьянков 2004: 77]. Опираясь на эти разноплановые трактовки, обратим внимание на следующее.

      Манифестация Факта развивается в комплексное действие, скомпонованное в набор простейших событий, или фаз: факт → манифестация → восприятие → осмысление. Следовательно, границы нашего объекта превосходят границы элементарной ситуации. Отсюда, следуя принципам изоморфного описания, под «ситуацией» на самом деле мы будем понимать «процесс», имеющий специфическую динамику и ощутимые для наблюдателя пространственно-временные границы.

      Одноименный термин используется в лингвистике при анализе изъяснительных конструкций [Дебренн 1985: 7], а также денотативных конструктов и прочих сложно организованных фрагментов ЯКМ, в частности, восприятия [Семантика восприятия … 1994: 6]. С изложенным подходом к семантике текста прямо перекликаются идеи Р. Барта, который в 70-е гг. прошлого столетия прямо настаивал на необходимости «деконструкции», «дробления», «членения» художественного произведения на акциональные «зоны», «фрагменты» и «блоки» с целью моделирования его сложнейшей идеологической и коннотативной системы [Барт 2001: 37–45 и сл.].

      Термин «пропозиция» (о его истории см. [Арутюнова 1976: 21–39]) соотносится со вторым звеном структуры Ломтева. Существует ряд его оценочных квалификаций (см., например [Арутюнова 1972: 300; 1976: 63–66; 1988: 137; Логический анализ … 1989: 4; Богданов 1990: 69; 2007: 107, 111; Ломов 2007: 273–275; Алефиренко 2009: 54–57]), в том числе вполне критических. Например, В.В. Богданов, утвердившийся на позициях лингвистической семантики, считает термин неудачным, ссылаясь на его логические корни и проистекающую отсюда необходимость верифицировать искомые части высказывания на предмет их истинности / ложности. Добавим к тому же, что «пропозицию» нельзя вводить в толкование императивных, прескриптивных, перформативных и некоторых других конструктивных типов [Богданов 2007: 36–37]. Вместе с тем современные пользователи «категории пропозициональности» не сомневаются, что одноименное понятие – краеугольный камень в теле семантического синтаксиса [Проблемы функциональной … 2000: 129].

      Десятилетиями на поле семантических и когнитивных разработок ведется стихийная терминологическая борьба или, по крайней мере, заметна явная терминологическая конкуренция: понятие пропозиции регулярно замещают / уточняют в какой-то степени синонимичными ему «схемой», «сценарием», «ситуационной рамкой», «прототипом», «слотом», «лексией», «скриптом», «фреймом», «гештальтом» и т.п. [Исследования … 1990; Кубрякова, Демьянков и др. 1996; Барт 2001: 37–45; Карасик 2002; Володина 2004: 23; Кубрякова, Цурикова 2004: 152; Чудинов 2004: 176; Алефиренко 2006: 9; 2009: 59–61]. Явление это в 80-х СКАЧАТЬ