Литература (русская литература XX века). 11 класс. Часть 2. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      В этом стихотворении, почти завершающем «Камень», сплавлены воедино «жребий», «царь», «Рим» с его семью холмами, царь Эдип и шекспировский Макбет («на них кустарник двинулся стеной»).

      «Камень» венчают образы высокой трагедии: Софокл, Шекспир, Расин.

      Дух эллинизма вступает в противоречие с Римом, с духом римской государственности и закрепощенности.

      Мира здесь быть не может. Однако в этом конфликте поэт пытается найти уравновешивающее начало:

      Поэт предполагал возможность иного, не трагического исхода – в попытке преодоления гибельной судьбы – утверждения жизни, «пусть преходящей, но сущей».

      Поэт избирает иной, более мягкий, человечный и теплый строительный материал – дерево. Он задумывает новый стихотворный цикл – «Tristia».

      Поэтика цикла «Tristia» и стихотворений 20-х годов

      «Tristia» в переводе означает «скорбные элегии», «скорбные песнопения»… Так называлась книга ссыльного древнеримского поэта Овидия, произведения которого любил перечитывать Мандельштам.

      «Tristia» – это и одно из центральных стихотворений цикла («Я изучил науку расставания…»). Мотивы скорбных элегий Овидия, Катулла для Мандельштама – живые свидетельства друзей во времени, поэтическая «наука расставания», предчувствие страданий и разлук, пророчество о судьбе ссыльного поэта.

      Мандельштам обращается к перспективной, по его мнению, в XX столетии модели поэзии классицизма. Разумеется, это не классицизм античности или даже XVIII столетия, это неоклассицизм, ориентация на античные образцы, на приемы поэтики, попытка создать «новый классицизм», гармонически стройное здание поэтического творчества. Новый классицизм вдохновляет, он кажется поэту выходом к гармонии и стройному порядку.

      В «Tristia» поэт предпринимает попытку уйти от слияния с реальной, современной ему действительностью к временам далекой истории человечества. Сохранение Имени от всепоглощающей энтропии – вот сюжет лирического романа поэта, который «вздрогнет радостной и жуткой дрожью, какая бывает, когда неожиданно окликнут по имени».

      И «Камень», и «Tristia» пронизаны трагическим чувством неуслышанности, непонятости, неоцененности. Трагизм в том, что взгляд поэта устремлен мимо поколения, которому принадлежит он сам.

      Друзьями и читателями Мандельштама, по его признанию, станут только потомки, те, кто спустя долгие годы, в скитаниях и странствиях обретут счастливую находку, «запечатанную бутылку с именем и описанием судьбы» – с его «именем» и «судьбой».

      Мандельштам разрабатывает концепцию СКАЧАТЬ