Медийный город. Медиа, архитектура и городское пространство. Скотт Маккуайр

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ формальных различий» (Copjec 1993: 175).

      Когда социальные связи определяются изменчивым взаимодействием формальных различий, а не присущими человеку качествами, идентичность и место превращаются в знаки, «освобожденные от чар», которые следует воспринимать как условия отношений. Такова сфера, которую Андерсон называет «воображаемым сообществом», где формальные общественные отношения все больше действуют через пространственно распределенные медийные сети. Понимание значения статистического общества в трансформации современных социальных связей позволяет выявить более глубокие взаимоотношения между фотографическим проектом Марвиля и городским пространством, созданным османизацией. Статистический сравнительный анализ требовал прежде всего подчинения индивидуальных свойств общему порядку. Как выразились четыре математика в докладе парижской Академии наук, подготовленном в 1835 году, «в делах статистики <…> главное перестать смотреть на человека в отдельности, а воспринимать его лишь как представителя вида. Необходимо избавить его от индивидуальности, чтобы устранить все случайные эффекты, которые может внести индивидуальность» (цит. по: Hacking 1990: 81).

      Османизация представляет собой перенос этого избавления от местных свойств на городское пространство: освобождая «пространство» от «места», она воплощает в жизнь радикальную концепцию единства города. Этот процесс фиксируется серийными изображениями Марвиля, где различные места становятся в той или иной степени «взаимозаменяемыми», утрачивая свою уникальную идентичность в пользу более абстрактной коллективной идентичности всего набора[55].

      Генеративную силу логики, лежавшей в основе реконструкции города и его понимания как территории изображений, раскрывает Георг Зиммель, описывая переход от названий домов к их нумерации в Париже XIX века: «Всего пятьдесят лет назад жители Сент-Антуанского предместья, как рассказывали, неизменно называли свои дома по именам (“У царя Сиама”, “Со звездами” и так далее), хотя здания уже были пронумерованы. Тем не менее в различии между названием и простым номером дома проявляется разница в отношении собственников и жильцов к нему, а значит, и к среде обитания <…> Дом, имеющий собственное имя, должен давать обитателям ощущение пространственной индивидуальности, принадлежности к качественно неизменной точке пространства. За счет названия дом формирует более самостоятельное, индивидуальное существование; нам интуитивно кажется, что он более уникален, чем здание под номером, поскольку номера повторяются на каждой улице и различия между ними носят чисто количественный характер» (Simmel 1997: 149).

      Зиммель подчеркивает: переход от названий к номерам означал не просто наведение порядка, но переход от одной системы упорядочения к другой. Современный город должен был систематизироваться не «индивидуализацией места», характерной для качественных пространственных отношений в квартале, СКАЧАТЬ