Кусочек жизни. Надежда Тэффи

Чтение книги онлайн.

      – Ну, конечно, через два месяца. Неужели же дольше? Ведь этого же не может быть!

      Привыкла к “пределам” человеческая душа и верит, что у страдания есть предел.

      Раненый умирал в страшных мучениях, все возрастающих. И никогда не забуду, как повторял он все одно и то же, словно изумляясь:

      – Что же это? Ведь этого же не может быть!

      Может.

      Воскресенье

      Душно… Душно…

      Парижане за неделю точно выдышали весь воздух, и на воскресенье его не хватает.

      Или так кажется, потому что именно в воскресенье полагается вздохнуть свободно – тут-то и видишь, что воздуха нет.

      Магазины заперты. Весь Париж отхлынул куда-то по трамваям, автобусам, по кротовым коридорам метро.

      Дышать поехали.

      В такси непривычные парочки. Она – в нитяных перчатках и хорошей шляпке или в хороших перчатках и скверной шляпке – в зависимости от магазина, в котором она служит. Он – в щегольском галстуке и помятом котелке или, наоборот, в помятом галстуке и щегольском котелке – тоже в зависимости от магазина, где он состоит приказчиком. Оба напряженно улыбаются от удовольствия и конфуза собственным великолепием.

      В трамваях более солидная публика, знающая суетность мирских наслаждений и понявшая, что истинное счастье – деньги, не расточаемые, а накопляемые и сберегаемые в банке. В трамваях лавочники с женами и детьми, пузатые старички с толстоносыми старухами.

      Все едут. Уехали.

      В маленькой русской церковке идет богослужение.

      Седобородый священник умиленно и торжественно говорит прекрасные слова молитвы: “Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси…”

      Господин с тонко выработанным пробором – сколько лысина позволяет – благоговейно склонил голову и шепчет соседу:

      – А я забыл ваш телефон. Мерси. Ваграм или Сакс?

      – Онз сис, Ваграм, – истово крестясь, отвечает сосед.[12]

      Молится седобородый священник о русских митрополитах, может быть, уже убитых, о православной церкви оскверненной, с поруганными иконами, с ослепленными ангелами…

      – Интересно знать, – молитвенно закатывая глаза, шепчет дама, крашенная в рыжее, даме, крашенной в черное, – настоящие у нее серьги или нет.

      – А мне вчера в концерте понравилось платье Натальи Михайловны. Я бы сделала себе точно такое, только другого цвета и другого фасона.

      На паперти, щурясь от яркого желтого солнца, толпятся нищие… духом и толкуют про свои дела.

      – Сговорились встретиться здесь с Николай Иванычем, и вот уже полчаса жду.

      – А может быть, он внутрь прошел?

      – Ну! Чего ради!

      – О чем это там братья Гвоздиковы с Копошиловым говорят? И Синуп с ними…

      – Кабаре открывать собираются.

      – Не кабаре, а банк.

      – Не банк, а СКАЧАТЬ