Любовные истории, придуманные Пушкиным. Юрий Никишов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ когда поэт «на свободе» и его опыт стал широким и разнообразным, опыт литературный не утратил упреждающего, потенциального, воспитывающего значения, пусть даже переход литературно постулируемого принципа в практику происходит подчас отнюдь не легко и не сразу.

5

      Поэт очень своеобразно пользуется мудростью поговорки «Свято место пусто не бывает». В стихотворении «Платонизм» красноречиво признание: «Ты молишься другому богу…» В контексте стихотворения переадресовка молитв мотивирована: героиня послания, Лидинька, страшится Эрота, «проказника милого», чурается Гименея и сознательно предпочитает им «другого бога», «брата любви». Но слово произнесено, и оно хорошо выражает пушкинское вольнодумство, не отрицание официоза, но замену его другими, подчас игривыми установлениями. Еще пример:

      Когда сожмешь ты снова руку,

      Которая тебе дарит

      На скучный путь и на разлуку

      Святую библию харит?

      Амур нашел ее в Цитере,

      В архиве шалости младой.

      По ней молись своей Венере

      Благочестивою душой.

      «Когда сожмешь ты снова руку…»

      Моленье «другому богу» совсем не обязательно носит иронический характер. Вот начало взволнованного, просветленного лирического послания:

      Поместья мирного незримый покровитель,

      Тебя молю, мой добрый домовой,

      Храни селенье, лес и дикий садик мой

      И скромную семьи моей обитель!

Домовому

      Вера в домового – вера домашняя, неофициальная, подкрепленная фольклорной традицией. Она может быть истовой, но может – шутливой или полушутливой (по пушкинскому стихотворению и не определить, какая она). Такая неопределенность на пользу стихотворению; в конце концов, здесь пафос совсем не в кодексе веры, но в любви поэта к образу жизни, к домашнему очагу, к кругу милых предметов. Соответственно, такой вере – добродушной, неритуальной, непринужденной, свободной – поэт готов отдать предпочтение.

      Сменой настроений интересно стихотворение «К Огаревой, которой митрополит прислал плодов из своего сада»: здесь сочетаются жанровые черты эпиграммы и мадригала. Ирония адресована святоше:

      Митрополит, хвастун бесстыдный,

      Тебе прислав своих плодов,

      Хотел уверить нас, как видно,

      Что сам он бог своих садов.

      Возможно всё тебе – харита

      Улыбкой дряхлость победит,

      С ума сведет митрополита

      И пыл желаний в нем родит.

      Итоговая строфа формально продолжает изложение переживаний персонажа, над которым поэт откровенно подсмеивается, но этот персонаж практически уходит из поля зрения, там остается только предмет его воздыханий. Но тут выясняется, что главный адресат послания заслуживает восхищения, его не задевают стрелы иронии (разве что чуть-чуть рикошетом, за то, что нехотя старика свела с ума). Годом раньше поэт и сам попадал под обаяние этой женщины («Экспромт на Огареву», 1816). Теперь он, пересказывая взгляд незадачливого персонажа, СКАЧАТЬ