Любовные истории, придуманные Пушкиным. Юрий Никишов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Правда, последнее основано лишь на вере, а поэт верит лишь потому, что «нужно верить». Возможно, известную мягкость деталей уместно объяснить простым предположеньем: предназначенностью данного стихотворения к печати. Суть отношений вполне типологична: в их основе – «желаний томный жар»; все остальное – чтобы не мешало им, а подогревало их.

      Еще полнее, невзирая на погружение в мир античных образов и картин, соответствует пушкинскому мировосприятию и в частности отношению к женщине «Торжество Вакха». В подтверждение привожу описание вакханок и финальное обращение:

      Поют неистовые девы;

      Их сладострастные напевы

      В сердца вливают жар любви;

      Их перси дышат вожделеньем;

      Их очи, полные безумством и томленьем,

      Сказали: счастие лови!

      Их вдохновенные движенья

      Сперва изображают нам

      Стыдливость милого смятенья,

      Желанье робкое – а там

      Восторг и дерзость наслажденья.

      ‹…›

      Друзья, в сей день благословенный

      Забвенью бросим суеты!

      Теки, вино, струею пенной

      В честь Вакха, муз и красоты!

      Последний призыв особенно показателен. Стихотворение начинается картиной явления Бахуса-Вакха празднично разодетым поселянам: читательское восприятие настраивается на стилизацию в жанре идиллии, столь характерной для Дельвига. Финальное обращение поэта переносит действие в современность, и акт этот можно понимать двояко: либо и «торжество Вакха» надо воспринимать как современный карнавальный праздник, либо авторское обращение просто перечеркивает многовековую дистанцию времен и слитно дает две картины – торжество Вакха и торжество (без карнавальных одежд) в честь Вакха. Обращение к античным образам предназначено подтвердить устойчивость исповедуемого образа жизни.

      В черновом отрывке 1818 года удивляет какая-то неадекватная реакция.

      Как сладостно!.. но, боги, как опасно

      Тебе внимать, твой видеть милый взор!..

      Забуду ли улыбку, взор прекрасный

      И огненный, волшебный разговор!

      Волшебница, зачем тебя я видел –

      Узнав тебя, блаженство я познал –

      И счастие мое возненавидел.

      Если «сладостно», то почему «опасно»? Если выделено «блаженство» и «счастье», то почему это понадобилось ненавидеть? В контексте стихов периода картина проясняется: поэт сердится на себя, что некие отношения принимают серьезный характер, выходят за рамки отмеренного и дозированного (вбирают элемент духовного – «огненный, волшебный разговор»). Объективно этому можно было бы радоваться, поэт же предпочитает сдерживать себя.

      Та же проблема ставится на ином материале:

      Чья мысль восторгом угадала,

      Постигла тайну красоты?

      Чья кисть, о небо, означала

      Сии небесные черты?

      Ты гений!.. Но любви страданья

      Его сразили. Взор немой

      Вперил он на свое созданье

      И гаснет пламенной душой.

      Недоконченная картина

      Чужой СКАЧАТЬ