История русского шансона. Максим Кравчинский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ноты молодого, звучного тенора огласили мрачные каменные стены, столько лет не слыхавшие ничего, кроме унылого бряцанья кандалов, монотонных постукиваний молотка да тяжелых вздохов измученных, несчастных людей.

      Сначала несколько испуганно, затем радостно отозвалось этим бодрым звукам и мое изболевшее сердце…

      Там мир иной, мир горькой, тяжкой доли…

      подхватил красивый баритон Штейнгарта:

      Там царство бесконечных мук.

      Полжизни – день работы и неволи,

      Полжизни – ночь суровых вьюг.

      И мрак и смерть там царствуют над миром,

      И каждый молота удар

      Звучит затем, чтоб пир сменялся пиром

      В угоду ожирелых бар.

      Когда беспечный пир свершают счастья дети,

      В уме моем рождается вопрос:

      Уж не наполнены ль бокалы эти

      Вином из крови и из слез?

      Звуки шли все выше и выше, аккомпанируемые звоном настоящих цепей, хватая за душу, звуча горьким упреком кому-то, зовя на что-то смелое и великое…

      – Откуда вы взяли, господа, эти слова и этот мотив? – полюбопытствовал я, когда певцы окончили свой импровизированный дуэт.

      – В дороге один бродяга-певец научил нас. Он уверял, будто это – каторжный гимн, или «карийский гимн», как он называл его.

      – Ну, вряд ли, господа, настоящий каторжник сочинял этот «гимн»! Тот плохо знает каторгу, кто считает, например, «заржавленные оковы» атрибутом особенно тяжких испытаний.

      – Как так?

      – А вот сами увидите, заржавеют ли ваши кандалы при постоянном ношении. Напротив, они будут блестеть как стеклышко!

      …Но когда работа несколько налаживалась, он первый начинал петь под дружные удары арестантских молотков:

      Стук молота от века и до века…

      Башуров присоединялся. И когда на темном дне холодного неприветливого колодца раздавались стройные звуки «каторжного гимна», несясь в вышину то в виде горькой жалобы, то гневной угрозой, на душе становилось как-то жутко и сладко… Особенно стих —

      И мрак и смерть там царствуют над миром

      производил сильное впечатление, вызывая у меня каждый раз невольную дрожь.

      И вдруг жизнерадостный Валерьян переходил к веселой песенке Беранже:

      Вином сверкают чаши,

      Веселье впереди,

      Кричат подруги наши:

      «Фортуна, проходи!»

      И, дружно и быстро стуча молотками по бурам, мы все подхватывали хором…

      Еще и еще раз наступала весна… Каждый год пробуждает она в душе арестанта забытую сладкую боль, муки надежды и отчаяния.

      Все люди живут,

      Как цветы цветут, —

      жалуется тюремная песнь, сложенная, по всей вероятности, не в иную какую, а именно в весеннюю пору:

      А моя голова

      Вянет, как трава!

      Куда ни пойду,

      В беду попаду.

      С кем веду совет —

      Ни в ком правды нет.

      Кину СКАЧАТЬ