Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов). И. П. Карпов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов) - И. П. Карпов страница 33

СКАЧАТЬ акт”, потому что “художественный стиль работает не словами, а моментами мира, ценностями мира и жизни…”

(Бахтин 1979: 168, 169).

      Какими же “моментами мира” работает Бунин в своем итоговом вершинном произведении?

      Роман “Жизнь Арсеньева. Юность” является квинтэссенцией авторства, вбирает в себя черты того типа авторства, который мы и называем “И. А. Бунин”.

      В романе писатель “конструирует” себя – прошлого, юного, но уже в соответствии с представлениями зрелого периода жизни, представлениями о мире, о человеке, о себе, о словесном творчестве.

      В романе запечатлен процесс постижения самого себя и в то же время процесс пересоздания себя.

      Поэтому роман может быть прочитан как произведение автобиографическое: не в смысле равенства характера, обстоятельств жизни персонажа и писателя (об этом уже размышляли многие исследователи и мемуаристы), но в том смысле, что писатель наделил персонаж своим типом сознания, комплексом своих переживаний, овладевал собою, создавая “упрощенный и понятный образ” собственного человеческого, бытового и творческого “я”.

      § 4. Эмоциональная основа авторского сознания

      4.1. Впечатлительность

      Главная особенность бунинского стиля (того, что на поверхности повествования, в самом словесном изображении) сразу была понята современниками писателя. Известны слова 3. Гиппиус: “король изобразительности”.

      Так оно и есть – и в стихах: “Лес, точно терем расписной…” (“Листопад”), и в прозе, вплоть до последних рассказов.

      “Я встаю, неслышно сбегаю в прихожую, отворяю наружную дверь: свежесть ночного воздуха, терраса и пальмы на ней, сад по уступам внизу – и уже неподвижное в белой звездной россыпи небо…”

(“Мистраль”) (5: 519).

      В романе “Жизнь Арсеньева. Юность” Бунин размышляет над формированием основных особенностей своей натуры, которые обусловили наличие данной изобразительности, вещественности, фактурности.

      Бунин не был бы Буниным без необычайной впечатлительности. Жизненную свою впечатлительность и связанную с ней словесную изобразительность он рано осознал в себе.

      Эти два момента – жизненный и собственно художественный – слились в нем воедино. Ими он и работал как ценностно-смысловыми “моментами мира”. Их он культивировал, им служил до самой смерти. Под них “подверстал” и эстетическую программу, и поэтику своих произведений. Отсюда – определенный отбор жизненных коллизий, отсюда – своеобразие религиозных представлений, свой образ Льва Толстого, своя концепция любви.

      Бунин из года в год размышлял над своеобразием своего мировосприятия.

      “Люди спасаются только слабостью своих способностей, – слабостью воображения, внимания, мыслей, иначе нельзя было бы жить.

      Толстой сказал про себя однажды:

      – Вся беда в том, что у меня воображение немного живее, чем у других…

      Есть и у меня эта беда”

(“Окаянные дни”, запись 11 марта 1918 года) (Бунин 1990: 262).

СКАЧАТЬ