Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов). И. П. Карпов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на тысячу ладов сонно звенит жалобными дискантами воздушная музыка насекомых, неумолчно воспевающих дали, млеющие в мареве зноя, радость и свет солнца, беспричинную, божественную радость жизни…”

(“Далекое”) (2: 252).

      Двунаправленность авторского сознания и авторских эмоциональных комплексов имеет точки сопряжения, слияния, присутствующие во всех рассказах.

      Хронотопическая структура авторского видения мира строится на совмещении “близкого” зрения (конкретные природно-предметные детали) и зрения пространственно-перспективного (даль, горизонт, высота, огромное пространство).

      “В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъем, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты”

(“Перевал”) (2: 7).

      “Зной, полный тяжелого смолистого аромата, неподвижно стоял под навесами сосен. Зато какая даль открылась подо мною, как хороша была с этой высоты долина, темный бархат ее лесов, как сверкали разливы Донца в солнечном блеске, какою горячею жизнью юга дышало все кругом! То-то, должно быть, дико-радостно билось сердце какого-нибудь воина полков Игоревых, когда, выскочив на хрипящем коне на эту высь, повисал он над обрывом, среди могучей чащи сосен, убегающих вниз!”

(“Святые Горы”) (2: 56).

      Эмоциональная двунаправленность обнаруживает тенденцию к слиянию, выражающуюся в формировании бунинского оксюморона. Оксюморон становится наиболее ярким семантико-стилистическим выражением бунинского мирочувствования; в позднем творчестве писателя, особенно в романе “Жизнь Арсеньева. Юность”, приобретает устойчивое рефлектируемое автором содержание.

      “Кукушка выскакивает из часов и насмешливо-грустно кукует над тобою в пустом доме. И понемногу в сердце начинает закрадываться сладкая и странная тоска…"

(2: 167).

      “…Все опять заставило мое сердце сжаться от каких-то мучительно-тоскливых и сладких стремлений”

(2: 216).

      “– Бычки! – вспоминает Иля загадочное слово, оброненное отцом, и весь замирает от сладкого ужаса”

(Далекое) (2: 253).

      “И ребенок, подняв глаза, чувствует сладкий страх…"

(2: 265) (курсив везде мой. – И. К.).

      Проспекция судьбы как существования в беспредельности мироздания и земном природно-предметном мире представляет собой именно метафизическое явление в произведениях Бунина, не выраженное сюжетно. Эмоционально-хронотическая парадигма, соответствующая этой проспекции, растворена во многих рассказах писателя раннего периода творчества. Она связана с перспективной линией развития мирочувствования Бунина – антонимичностью, выраженной в стилистике оксюморона.

      Судьба как метафизическое существование в беспредельности мироздания и земном природно-предметном мире – изо всех вариантов судьбы, предугадываемых молодым писателем, – не отрицается ввиду того, что выражает самую основу СКАЧАТЬ