Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пылящуюся «Поэтику» и почти сразу же находишь и с удивлением думаешь, что Аристотель тоже, видать, был грамотный: писал понятно, по-русски: «Что же касается характеров, то есть четыре пункта, которые надо иметь в виду: первый и самый важный – чтобы они были благородны. Действующее лицо будет иметь характер, если, как было сказано, в речи или в действии обнаружит какое-либо направление воли, каково бы оно ни было; но этот характер будет благородным, если обнаружит благородное направление воли. Это может быть в каждом человеке: и женщина бывает благородной, и раб, хотя, может быть, из них первая – существо низшее, а второй – вовсе ничтожное. Второй пункт, – чтобы характеры были подходящими… Третий пункт, – чтобы характер был правдоподобен… Четвертый пункт, – чтобы он был последователен».

      В развитие аристотелевых идей хочется привести еще одну выдержку: «Хемингуэй, современник мировых войн и пролетарских революций, отметает всякие иллюзии, еще столь живучие у Лондона. Ему совершенно чужд культ предприимчивости и авантюризма. Его героям совершенно не присущи черты эгоцентризма и романтической исключительности. Они, со своими бедами, сомнениями и страданиями, очень человечны, добры и совершенно лишены столь ценимых Лондоном сомнительных качеств «сильной личности» (Маянц).

      Это надо уметь – так понять и надо уметь так сказать.

      Джек Лондон был неприкрытый романтик. И когда он исчерпал себя в этом, когда захлебнулся жирком благополучия – он просто не смог жить. Был здоров, а не смог. В том-то и дело, что герои его неизмеримо человечнее, добрее хемингуэевских. Этим последним, видите ли, «совершенно не присущи черты эгоцентризма». Значит, Мексиканец все делает для себя. А матадор Маноло – для людей. И так все, кого ни сравни, построив попарно. Не «сомнительные качества» воспевал Лондон в своих героях, а – благородство. Не раздумывая, идут они навстречу опасности. Не во имя пресловутого шкурного долга, но – помочь, спасти, вызволить. Именно такого наивного, серебряного благородства нет у Хемингуэя. И в этом его ТРЕТЬЯ ГЛАВНАЯ СЛАБОСТЬ.

      Вся эта обветшалая, траченная молью концепция, скажут нам, сильно отдает нафталином – Корнелем, Расином. Согласны: классицистические представления о трагическом чересчур далеки от нас. Трагедии стали тихими, протекая буднично. Великолепно сказал об этом Томас Хадсон. Вспомнив в страшную минуту картину с двумя смерчами, подаренную кабатчику Бобби, он думает: «Конец твоего мира приходит не так, как на великом произведении искусства, описанном мистером Бобби. Его приносит с собой местный паренек – рассыльный из почтового отделения, который вручает тебе радиограмму и говорит: «Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, на отрывном корешке. Мы очень сожалеем, мистер Том».

      Это так. Но два с лишним тысячелетия, отделяющие нас от Аристотеля, не пошатнули главного: благородство по-прежнему стоит на первом месте. От того, СКАЧАТЬ