Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свете дня. Цвет трагедии – белый».

      Хемингуэй определяет два условия для страны, в которой возможна коррида: она должна выращивать быков и думать о смерти не меньше, чем о жизни. Англичане и французы для этого занятия не годятся. То ли потому, что плохо выращивают быков, то ли жизнь слишком любят. А в общем-то, говорит он, тема эта неприятная, и оставляет ее в покое.

      Соловьев не тревожит только быков. Народу же достается. Лавры достаются. С мыслью о смерти он полностью соглашается, но подводит под нее экономический базис. «Для испанского крестьянина фиеста не потеха. Он испытывает потребность в каком-то реальном, крайне существенном опыте. Доказательством этого являются экономические лишения, на которые идет крестьянин и на которые он никогда не рискнул бы, если бы речь шла просто о развлечении. „Крестьяне, – пишет Хемингуэй, – не могли сразу решиться на цены в дорогих кафе… Деньги еще представляли определенную ценность, измеряемую рабочими часами и бушелями проданного хлеба. В разгаре фиесты им уже будет все равно, сколько платить и где покупать“ (т. 2. Стр. 104). Экономическое безрассудство самого бережливого общественного слоя – внушительное свидетельство нешуточности фиесты…»

      Мысль, сами понимаете, нешуточная. Очень хотелось бы попросить автора рассчитать, на какие экономические лишения и во имя чего идет рядовой болельщик, когда отправляется на футбольный стадион и при этом берет «полбанки» на троих, а потом, в разгаре фиесты, добавляет раз, другой и уже на одного, а не на троих? Нет, не готовили русских таким красочным способом, но справлялись они с национальными бедствиями и умирали лучше других. Но оставим внушительные свидетельства в масштабе народов и перейдем к существу вопроса.

      Как поверить в трагизм тореро? Верно, когда он выходит один на один с быком, и третьего не дано, «ибо ничьей в этой борьбе не бывает» (Хемингуэй), – тогда еще можно говорить о трагизме. Но до того, как он вышел, до того, как он стал матадором, какие силы толкают его? В основном те же, «старые, как мир» – жажда риска, денег, успеха и славы. То, чего ищет смелый, неугомонный. Это прекрасно, не правда ли? «Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю». Но если стереть румяна, коими раззолочено это ремесло, станет ли ради голой опасности рисковать тореро? Сапер, как известно, ошибается один раз, матадор – не единожды. И остается жив. Благодаря хирургам и антибиотикам – объясняет нам Хемингуэй. Но то, что делали миллионы саперов, называли работой. Трудной, опасной, благородной, но службой. Не оттого ли, что это не на виду и за это – ни денег, ни славы. А там – на вынос, на публику и ее поклонение. И это так нравится вчуже – заземленным, рассудочным, осторожным.

      Вот что вынуждает нас отказать матадорам в трагизме. Все-таки это спорт вопреки утверждению Хемингуэя. И поэтому мы вправе вспомнить Жан-Клода Килли. Он был вторым горнолыжником, который трижды стал олимпийским СКАЧАТЬ