Скуки не было. Бенедикт Михайлович Сарнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ убежденный в правоте своего жестокого дела, все-таки лучше тех, кто исполняет эту свою страшную службу равнодушно и холодно, для кого чужая жизнь ничего не значит. Но истинное его отношение к этой должности «помпалача», к которой и ему, волею обстоятельств, пришлось прикоснуться, прорвалось тут только в одной строчке – о душе, «зажатой, как палец меж дверей».

      Позже он вернется к этому состоянию своей души. Но теперь осознает и выразит его уже по-иному:

      С диким любопытством посмотрел

      На меня

      угрюмый самострел.

      Посмотрел, словно решал задачу.

      Кто я – дознаватель, офицер?

      Что дознаю, как расследую?

      Допущу его ходить по свету я

      Или переправлю под прицел?

      Кто я – злейший враг иль первый друг

      Для него, преступника, отверженца?

      То ли девять грамм ему отвешено,

      То ли обойдется вдруг?

      Говорит какие-то слова

      И в глаза мне смотрит,

      Взгляд мой ловит,

      Смотрит так, что сердце ломит

      И кружится голова.

      Говорю какие-то слова

      И гляжу совсем не так, как следует.

      Ни к чему мне страшные права:

      Дознаваться или же расследовать.

      Из этого непосредственного, живого чувства, вот из этого круженья головы и ломоты в сердце вырастает у него прочное убеждение:

      Я судил людей и знаю точно,

      Что судить людей совсем не сложно, —

      Только погодя бывает тошно,

      Если вспомнишь как-нибудь оплошно.

      Кто они, мои четыре пуда

      Мяса, чтоб судить чужое мясо?

      Больше никого судить не буду.

      Хорошо быть не вождем, а массой.

      Хорошо быть педагогом школьным,

      Иль сидельцем в книжном магазине,

      Иль судьей… Каким судьей? Футбольным:

      Быть на матчах пристальным разиней.

      Перечитывая (и переписывая) сейчас эти стихи, вспомнил такой случай.

      В писательском Доме творчества в Коктебеле кормежка была такая же, как во всех других таких же домах, – нарпитовская. Но на сладкое к ужину иногда давали эклеры с заварным кремом, о которых наши – и не только наши – жены говорили, что таких теперь уже нигде больше не отведать. Они напоминают им те, что до войны продавались в знаменитом московском кондитерском магазине в Столешниковом переулке. А теперь даже и там таких уже не бывает.

      Эклеры эти изготовлял местны старик-повар, каким-то чудом сохранивший ту, старую, довоенную – а может быть, даже и дореволюционную – традицию, какие-то старые рецепты, ну и, разумеется, сам бывший мастером этого дела самого высочайшего класса.

      И вдруг – сенсация.

      Старик проворовался. Украл восемь килограммов сливочного масла. И его будет судить выездная сессия суда, прямо вот здесь, в нашем Доме творчества.

      В тот день, когда ожидали прибытия судьи и народных заседателей, с раннего утра на набережной возле столовой толпились взволнованные обитатели Дома. Разбившись на группы, они обсуждали событие. Мнения были СКАЧАТЬ