Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество. Игорь Евгеньевич Кокарев

Чтение книги онлайн.

      На четвертом курсе произошло два события. В библиотеке Горького день за днем читал, ошеломленный, «Один день Ивана Денисовича». Сбегал с занятий. Ни о чем другом думать не мог. Потрясение сильней, чем от ХХ съезда КППС. Вот он, оказывается какой, культ личности! Жажда мести душила. Где они все, эти стукачи, следователи, вертухаи, садисты? Попрятались, сволочи? Почему не осуждены и не наказаны? Прошлое теперь казалось страшным, как бездна.

      Оставшиеся в живых жертвы не вышли на демонстрации, не предъявили счет. Говорят, один плюнул в лицо своему следователю, увидев на улице. Простил? Шептались бывшие вертухаи и осведомители: «И правильно, что сажали, и было за что». «Жертвы были не напрасны», – говорили их дети. И стояли стеной, защищая себя и даже не смывая кровь со своих рук. А какое прощение без покаяния?

      Второе событие: меня чуть не исключили из комсомола за «очернение советской действительности и ОВИМУ». Высмеял курсантский быт в концерте художественной самодеятельности: мятые алюминиевые кружки, завязанные узлом ложки, брюки клеш и форменка в обтяжку. Хорошо они смотрелись на Гургене Нариняне, отплясывавшим рок на табуретке. Спас Геннадий Охримович, флегматичный добрый верзила с пятого электромеханического: «Та шо вы к хлопцу пристали, он же хотел как лучше!» И все как – то сразу успокоились, хорошая нашлась формулировка.

      С Геннадием мы встретимся через много лет в Одессе, как добрые друзья. Мои дети будут играть с его внуками, а я – пить водку и слушать заслуженного работника флота, пенсионера, в каких экзотических портах мира побывал он в круизах на белоснежном лайнере Одесса за тридцать с лишком лет плаваний. Дубленый известными мне ветрами, не согнутый годами, с неистребимым украинским акцентом, он выглядел абсолютно счастливым и гордым своей жизнью. Вот цельность характера и судьбы! Я буду сидеть в его богато обставленной трехкомнатной квартире в Новых Черемушках, такой же седой, как он, и чему – то завидовать. Чему?…

      Да, и третье событие. После того персонального дела недели две спустя вызвали в Горком комсомола. Неужели исключат? Бельтюков, крепко сбитый колобок с коротким носом, первый секретарь, окинул курсанта строгим взглядом и вдруг без всяких предисловий:

      – Пойдёшь СКАЧАТЬ