Время для звезд. Роберт Хайнлайн

Чтение книги онлайн.

      – Э-э-э… там заключена огромная энергия. Может рвануть.

      – Гм… – Он с задумчивым видом вернул маяк.

      Что такое «счастливки», трудно объяснить. Чем-то они похожи на абстрактные безделушки, которые покупают не только для того, чтобы рассматривать, но и для того, чтобы вертеть в руках. Моя была из чего-то вроде обсидиана, но теплая и не жесткая; доставшаяся Чибис походила на яшму. Она действует, когда прижмешь ее к голове. Я дал профессору Райсфельду попробовать, и на его лице отразилось благоговение, – кажется, что ты в объятиях Мамми, чувствуешь тепло, безопасность и понимание.

      – Она тебя любит, – сказал профессор. – Не для меня эта штука…

      – Она и вас любит.

      – Да?

      – Она любит все маленькое и беспомощное. Поэтому-то она и Мамми.

      Я и сам не сообразил, что ляпнул. Но он не обиделся.

      – Так ты говоришь, она полицейский?

      – Ну, скорее, инспектор по делам несовершеннолетних – а мы живем в трущобном районе, на задворках и в ужасных условиях. Иногда Мамми приходится делать то, что ей не нравится. Но она хороший полицейский, а ведь кому-то надо делать и грязную работу. И своими обязанностями она не манкирует.

      – Уверен, что так и есть.

      – Хотите попробовать еще раз?

      – Не возражаешь?

      – Конечно нет – такие батарейки не садятся.

      Он попробовал и вновь расплылся в улыбке. Он взглянул на Чибис – та успела заснуть, уткнувшись в пшеничные хлопья.

      – Я не стал бы беспокоиться о своей дочери, если бы знал, что она под присмотром Мамми. И под твоим.

      – Мы были одной командой, – объяснил я. – Без Чибис я бы не справился. Она очень волевая.

      – Порой даже чересчур.

      – Иногда без этого «чересчур» не обойтись. Вот шарики, на них все записано. У вас есть магнитофон, профессор?

      – Конечно, сэр.

      Мы включили магнитофон, и серебристый шарик выдал на него информацию. Пленка была необходима, потому что шарики оказались одноразовыми, потом молекулы теряли упорядоченность. Я показал профессору металлическую бумагу и попытался прочесть, но узнал лишь разрозненные символы. Профессор дошел до середины страницы и остановился.

      – Позвоню-ка я лучше кое-кому.