В той стране. Борис Екимов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – тепло. Безветрие, гладь воды, вечернее солнце. Черные крачки, ловкие, острокрылые, кружат низко, кричат: «Ти-пит! Ти-пит!» Тяжелая цапля плывет в вышине, легко махая крылами. Хор лягушек; слитный высокий гул водяных быков. Иволга раз за разом поет протяжно. Кукушка устало и медленно ведет последний счет в нынешнем дне. Тихий вечер.

      Рыбацкие катера стоят, ткнувшись носами в берег. На палубах непривычный покой. Все уехали. Завтра – праздник. Нынче подались по домам, в поселок. Остались Чуря, Старик да я – гость заезжий.

      Катера сторожить, утром проверить сети, вентери. Остаться выпало Старику. А потом Чуря решил не ехать. «Чего там делать? Напиться? – махнул он рукой. – Отосплюсь…»

      А я лишь прибыл. На путину не успел. Слава богу, застал еще на воде рыбаков. Из Дона, с весенних тоней, пришли они сюда, на озера. Правда, это когда-то были озера: Нижнее, Среднее, Верхнее, Линево, Карасево, Бугаково, Назмище – счета им нет. Потом на Дону плотину поставили, все слилось. Теперь не поймешь: озера ли, протоки, ерики. Но даже по весенней воде тут затишка, укрытая косой и займищем от стрежня Дона. Там, на быстрине, теперь вода полая, мутная, а здесь отстоялась, синеет. Затопленные вербы еще в цвету, желтая пыльца на воде. По берегам, на суше, тополя в зеленой молодой листве. Вербы, тополя, сухой камыш, травы молодые.

      Ветер. Катера дремлют, рядом – ясные их отраженья на гладкой воде. На палубе, возле кубрика, привалившись к стене, дремлет Старик. Его так и зовут: Старик да Старик. Он давно получает пенсию, но еще рыбачит на весенней путине. Рослый, седой, сейчас он притих, опустив голову на грудь.

      А Чуря наводит порядок на катере. Рыбачье суденышко малое: кубрик, рубка, продуктовый ларь на корме, тесные проходы. Обычно, когда уезжают домой, спешат, бросают все. И теперь на палубе, в проходах там и здесь, валяются белые пластиковые ящики в рыбьей чешуе, оранжевые рыбачьи робы, высокие сапоги – бродни. Чуря прибирается: робы развешивает, сапоги – на просушку, ящики, телогрейки – все к месту. И на катере становится просторней. Чуря убирает и говорит мне, а больше себя убеждает:

      – Правильно сделал, что не поехал. Чего там? Тоже мне, праздник, – хмыкает он. – В церкву все равно не ходим. Хоть Пасха, хоть октябрьские – все одно: пойла! еще пойла! Пока на рога не встанешь. Правильно я говорю? – ищет он сочувствия.

      Я подтверждаю:

      – Верно.

      Езжу к рыбакам я давно. Плохо ли, хорошо, знаю их.

      – Ну, вот я бы поехал, – продолжает Чуря. – Доехал до караванки, там – пьют. Друзей много, стаканяру каждый нальет. Закуска – мануфактурой. Глоть, глоть – и глаза на лоб. Правильно говорю?

      – Конечно.

      – А здесь я отосплюсь, отдохну, почитаю. А там – лишь натрескаешься и копыта на сторону, где-нибудь под сараем. Вот и весь праздник.

      Чуря говорит правду. К вину он слаб, как, впрочем, и многие рыбаки. Он еще молод, высок, крепко сложен, любит читать. В тесном кубрике, в кровати-рундуке, под матрацем, он прячет книги, старые журналы, газеты – любое чтиво. И меня всегда просит: «Книжек нам привози». Я часто забываю, но нынче СКАЧАТЬ