Мой Милош. Наталья Горбаневская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ те времена не считались знаком таланта.

      Не было у бесноватых журналов или экранов,

      Изредка лезли они в искусство и в литературу.

      А все-таки притча о них остается в силе:

      Владеющий ими дух может войти в свиней,

      И те, пораженные столь внезапным столкновеньем

      Двух различных натур, дьявольской и своей,

      Прыгают в воду и тонут. Снова, и вновь, и опять.

      Так на каждой странице неутомимый читатель

      Видит двадцать веков, словно двадцать дней,

      Устремленный к пределу давний и всё тот же эон.

      Беркли, 1973

      Из книги «Хроники»

      (Париж, «Институт литерацкий», 1987)

      От переводчика: Я стараюсь не переводить то, что уже переводилось: русского Милоша, как я уже писала (см. статью «Человек-эпоха»), у нас не так много, чтобы позволять себе роскошь переводить заново. К сожалению, у меня во время работы не было антологии В. Британишского и Н. Астафьевой, так что я не могла сверить, чтó из книги «Хроники» раньше перевел Владимир Британишский. Уже переведя ряд стихов, я нашла на сайте «Журнального зала» небольшую подборку переводов Британишского из Милоша и обнаружила, что одно стихотворение («Родословная») я переперевела, а путем электронной переписки с московским коллегой выяснила, что в антологии есть стихотворение «Тревога-сон». Но уж раз дело сделано, решила печатать и эти переводы. В подборке Британишского (Старое литературное обозрение. 2001. №1/277) есть еще одно стихотворение из «Хроник» – «1911 год».

      Несколько переводов из сборника «Хроники» читатель может найти в единственном русском избранном Милоша – «Так мало и другие стихотворения» (М.: Вахазар, 1993): «Только это» и «Признание» (пер. М. Осмоловской), «Мария Магдалина и я» (пер. А. Гелескула), «Те голоса, которые мной говорили…» (пер. Г. Ефремова), «За Уралом» (пер. С. Свяцкого).

      Книга «Хроники» принадлежит к тем формам или жанрам, о которых я писала в вышеупомянутой статье: стихи нередко выходят за рамки собственно стихов (тут характерен конец стихотворения «За Уралом» – верлибр сменяется драматургической прозой диалога и завершается чисто прозаической концовкой, выдержанной в духе сухого комментария, но притом трагической), перемежаются «стихотворениями в прозе» и «прозой в прозе». То, что остается стихами и написано, как правило, верлибром, нередко тяготеет к польской силлабике, вводя то еле, а то и отчетливо слышную цезуру, становясь почти или вполне белыми стихами (что замечательно получилось у Анатолия Гелескула в переводе стихотворения «Мария Магдалина и я» и что я как раз попыталась сделать в переводе «Родословной»).

      Мне хотелось бы, чтобы читатель этой подборки не только прочел неизвестные ему стихотворения, но и слегка ощутил характерную для Милоша структуру книги.

      Время года

      В тишине безграничной моего любимого месяца

      Октября (багрянец кленов, бронза дубов, на березах

      Еще там и сям светло-желтый лист)

      Праздновал я остановку времени.

      Обширное царство мертвых начиналось повсюду:

      За поворотом аллеи, за газонами парков,

      Но я не обязан был СКАЧАТЬ