Глиняный мост. Маркус Зусак

Чтение книги онлайн.

      В тот раз отец уговорил ее взять чемодан побольше и еще одну куртку. Ночью он подложил в чемодан белья и носков. А еще между страницами книги – черной книги в твердой обложке, он положил две таких, – сунул конверт. В конверте были слова и деньги.

      Письмо и американские доллары.

      Книги были завернуты в рыжую бумагу.

      По ней толстыми буквами выведено: ДЛЯ ДЕВОЧКИ-СБИВАШКИ, У КОТОРОЙ ЛУЧШЕ ВСЕХ ВЫХОДИТ ШОПЕН, ПОТОМ МОЦАРТ И БАХ.

      Утром чемодан в ее руке оказался заметно тяжелее. Она принялась было расстегивать, но отец сказал: «Я положил небольшой подарок в дорогу; сейчас лучше поспеши. – И торопливо выпроводил за дверь. – А посмотришь в поезде».

      И она поверила.

      На ней было синее шерстяное платье с толстыми плоскими пуговицами.

      Светлые волосы спадали до середины спины.

      Лицо было уверенным и нежным.

      Наконец, руки были свежими, и прохладными, и безупречно чистыми.

      Она никак не походила на беженку.

      На вокзале получилось странно, потому что отец, никогда не выказывавший малейшей искры эмоций, внезапно задрожал и повлажнел глазами. Его усы впервые в их гранитной жизни оказались беззащитными.

      – Tato?[4]

      – Чертов холод.

      – Не так уж сегодня холодно.

      И верно, холодно не было, день выдался мягкий и солнечный. Высокий свет серебрил город во всем его торжественном сером.

      – Ты что, споришь? Нельзя спорить, когда уезжаешь.

      – Да, tato.

      Когда подкатил поезд, ее отец рванул куда-то в сторону. Теперь-то стало понятно, что он едва держал себя в руках, изнутри раздирая карманы. Он теребил их, чтобы отвлечься, чтобы сдержать волнение.

      – Tato, вот он.

      – Вижу. Я старый, а не слепой.

      – Я думала, злиться тоже нельзя.

      – Опять ты не слушаешься!

      Он никогда так не повышал голоса, ни дома, ни, тем более, на людях, и это было необъяснимо.

      – Прости, папа.

      На этом они расцеловались: в обе щеки и потом еще раз в правую.

      – Do widzenia[5].

      – Na razie[6]. До встречи.

      Если бы!

      – Tak, tak. Na razie[7].

      До конца жизни она безмерно благодарила судьбу за то, что, войдя в вагон, обернулась и сказала: «Не знаю, как буду играть без твоей еловой ветки». Она говорила так всякий раз.

      Старик кивнул, почти не дав ей увидеть, как крошится и меняется его лицо, зыбящееся, как Балтийское море.

      Балтийское СКАЧАТЬ