Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

      «Конечно, было бы приятнее иметь дело не с господином ослиной породы, но что делать?… Щукин − урядник в числе единственном».

      − Именно так и разумею, господин Щукин. Эта рвань,−Андрей Сергеевич указал перчаткой на труп,−была, ежели угодно, единственной нитью в паутине… Впрочем, что теперь воду в ступе толочь?

      Он одернул плащ, повернулся и направился к выходу, где стоял рослый моряк в окружении двух благодаривших его барышень.

      − Зря торопитесь, господин капитан! Я попрошу вас чуток задержаться для дачи показаний. И вас тоже! − урядник ткнул узловатым пальцем в сторону троицы, стоявшей у дверей.− У Щукина всё лыко в строку! Не вздумайте ерепениться, господин капитан. Враз крылья сломаю и − в острог. Вы знаете, я могу!

      − Ежели б могли, уже сладили,− парировал Андрей, но спорить не стал: глупо, да и смешно.

      Меж тем корчма опустела.

      И вновь никто не обратил внимания, когда и как исчез человек в потрепанной голландской шляпе.

      Глава 6

      Была суббота. На заднем дворе дома Преображенского весело позвякивал топор. Денщик ловко разваливал сухие, белые, как липовый мед, березовые чурки. Колоть их было одно удовольствие: ни сучка, ни задоринки. В господском доме старик уже неделю оставался за хо-зяина.

      Андрей Сергеевич днями и ночами пропадал на «Северном Орле». Мало отметить, что капитан охоче взялся за дело: такая крепкая радость клокотала в нем, что сон к черту летел, а с первыми криками чаек, стряхнув короткое забытьё, он распахивал решетчатые оконца каюты и всей грудью вбирал соленый, влажистый воздух моря.

      «И какой бес занес его на край света?» − за перекуром задавал сам себе вопросы Палыч; и после двух-трех сладких затяжек сам же и отвечал: «Нет, не ради звонкой монеты, не та порода… и насчет любви разной − враки! У-у, тутось дело хитрое, нежное… Ради славы он, сокол, убивается, что пуще всяких богатств!»

      И прав был денщик, вжикавший худющим оселком по затупившемуся лезвию топора: билось сердце в груди Преображенского в азарте и трепетной вере… Время в те годы иным было: за синими далями соленой глади землица лежала неведомая, плуга не знавшая, лишь по самому краешку сапогом русским топтанная.

      Прощаясь с Петербургом, Андрей слез не лил: душа с рождения отдана была мечтам. Многое виделось и слышалось ему иным, нежели вокруг. Тянули к себе таинственные берега, пропитанные шепотом древних легенд и суеверий. Оттого и жаден был до работы: не терпелось, отдавал себя без остатку. А на фрегате помотыжиться было с чем… Лишь третьего дня матросы закончили свозить из дому на корабль все необходимые вещи.

      Прибавилось забот и у Палыча. Он юлой крутился и по хозяйству в доме, и на фрегате, и частенько подпаривал Гнедка по наказу барина, потряхиваясь в седле за нужным человеком… И везде требовалось поспеть к сроку. Иначе −буря! Барин серчал вкрепь и долгим-долгошенько бывал не в духах.

      Вот и ныне денщик ворон не считал. В напруженных СКАЧАТЬ