Государство. Платон

Чтение книги онлайн.

      Свалится наземь с утеса, визжа, в беспорядке порхая:

      Так, завизжав, полетели…

      Мы извиняемся перед Гомером и остальными поэтами – пусть они не сердятся, если мы вычеркнем эти и подобные им стихи, и не потому, что они непоэтичны и неприятны большинству слушателей, нет, наоборот: чем более они поэтичны, тем менее следует их слушать и детям и взрослым, раз человеку надо быть свободным и больше смерти страшиться рабства.

      – Совершенно верно.

      – Кроме того, следует отбросить и все связанные с этим страшные, пугающие обозначения – «Кокит», «Стикс», «покойники», «усопшие» и так далее, отчего у всех слушателей волосы встают дыбом. Возможно, что все это пригодно для какой-нибудь другой цели, но мы опасаемся за наших стражей, как бы они не сделались у нас от таких потрясений чересчур возбудимыми и чувствительными.

      – И правильно опасаемся.

      – Значит, это надо отвергнуть.

      – Да.

      – И надо давать иной, противоположный образец для повествований и стихов?

      – Очевидно.

      – Значит, мы исключим сетования и жалобные вопли прославленных героев?

      – Это необходимо, если следовать ранее сказанному.

      – Посмотри, – сказал я, – правильно ли мы делаем, исключая подобные вещи, или нет. Мы утверждаем, что достойный человек не считает чем-то ужасным смерть другого, тоже достойного человека, хотя бы это и был его друг.

      – Да, мы так утверждаем.

      – Значит, он не станет сетовать, словно того постигло нечто ужасное.

      – Конечно, не станет.

      – Но мы говорим также, что такой человек больше кого бы то ни было довлеет сам себе, поскольку ведет достойную жизнь, и в отличие от всех остальных мало нуждается в ком-то другом.

      – Это верно.

      – Значит, для него совсем не страшно лишиться сына, или брата, или имущества, или чего-либо другого, подобного этому.

      – Совсем не страшно.

      – Значит, он вовсе не будет сетовать и с величайшей кротостью перенесет постигшее его несчастье.

      – С величайшей.

      – Значит, мы правильно исключили бы плачи знаменитых героев, предоставив их женщинам, и то несерьезным, да разве еще и никчемным мужчинам. Таким образом, те, кого мы, как было сказано, воспитываем для охраны страны, считали бы возмутительным прибегать к этому.

      – Правильно.

      – И снова мы попросим Гомера и остальных поэтов не заставлять Ахилла, коль скоро он сын богини, «то на хребет… то на бок» ложиться, «то ниц обратяся», или чтобы он, «напоследок бросивши ложе, берегом моря бродил… тоскующий» и «быстро в обе… руки схвативши нечистого пепла, голову… им осыпал». Да и по другому поводу пусть он не плачет и не сетует, как это часто выдумывает Гомер; и пусть бы Приам, близкий богам по рождению,

      не умолял,

      А еще более мы попросим Гомера не заставлять богов скорбеть, произнося: