Красные листья Гомбори. Книга о Грузии. Михаил Синельников

Чтение книги онлайн.

      Весь чин старогрузинского уклада,

      Ночь, красноречье, жар вина и чада,

      Рог буйвола в чернёном серебре

      И позже отрезвляющие звуки —

      Мацонщика призывы, вздох дудуки

      И голоса прохожих на заре;

      Пекарни дух и песенки, и гаммы,

      Базар, Майдан, всех верований храмы,

      Глушь переулков и наклонный путь,

      И памятник, сносимый с пьедестала,

      И ту любовь, что ненавистью стала,

      Не позабудь!

      Истерзанное женскою изменой

      И частым пьянством до потери сил —

      С улыбкою и мукой неприменной —

      Больное сердце он в груди носил.

      Тогда я был не чуток и не зорок.

      По чьей-то просьбе мы автомобиль

      Закатывали с гиком на пригорок.

      Он задыхался. Оседала пыль…

      А, впрочем, и тюрьма его сгубила.

      В культурно-воспитательную часть

      С лесоповала зазывало било,

      Поэзии добавилась напасть.

      Нелёгкую Господь послал судьбу.

      Из мёрзлой зоны выйдя хилым, квёлым,

      Болезненным, красив он был в гробу,

      И сумрак озарился ореолом.

      Иль с теми так случается всегда,

      Кого полюбят, несколько жалея?

      Вот протянулись долгие года,

      Но с ними этот облик лишь светлее.

      С годами лишь роднее стали мы,

      Теперь понятно странное дотоле

      Прямое предпочтение тюрьмы

      Столь неизбежной лживости на воле.

      Всё времени не различаем,

      А ходит метла, шелестя…

      Ночные беседы за чаем

      Припомнишь полвека спустя.

      И утренних шумов докуку,

      И жар набежавшего дня,

      И чуткость к блаженному звуку,

      Который ведь был у меня.

      И речи о чём-то высоком,

      Звучанье излюбленных строк,

      И знанье его, что за сроком

      Другой образуется срок.

      Молчанье о лагерной жизни

      И драмы домашней печаль,

      И нежность в самой укоризне,

      Меня провожающей вдаль.

      Метро тбилисского inferno.

      Хмельная в обликах ленца.

      И подземелья воздух серный

      Течёт до самого конца.

      Вот путь до кладбища в Навтлуги,

      Где все застыли времена,

      И память о покойном друге

      Сухой листвой занесена.

      В дни угасанья часто к звёздам

      Он устремлял пытливый взгляд,

      И что сулила эта роздымь

      Десятилетий пять назад?

      Он спрашивал ночного гостя:

      «Как будешь дальше жить?», и ты

      Как будто уменьшался в росте

      От многозвездной темноты.

      Был всплесками всезрящей мощи

      Твой СКАЧАТЬ