Наровчатская хроника. Повести. Константин Александрович Федин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ беленых стенах, и когда кончилось – подняли на Медвяную гору и закопали в суглинок.

      А людей, которых доктор Штраль поселил, как в сотах, в каменных беленых комнатах, по-прежнему водили в горы, на поляны, и люди плели венки из крупной – в пятак – ромашки, пели песни без слов, изнывали в плясе и жили в сотах каждый до своего конца.

      Старели кирпичи, выбивалось шоссе, гнили шлагбаумы, а по горам и котловине ступали весны и зимы, уходили пашнями за реку, через деревни, перелески, овраги. Цвел пышно и пряно осинник, тянулись под ногами его к теплу лиловые колокольцы, осыпались лиловые ромашки, росли птицы, увядали травы.

      Налетал пьяным бесом буран, через крыши, через осинник, через горы гикал, клекотал, свистел по-птичьи. Ступали через горы морозы, крякал суглинок; притаившись, ждал теплых ветров.

      Прячутся в снегах пасечными колодами кирпичные корпуса, по отогретым сотам бродят люди.

      С каждым годом больше людей, и никто не уходит из котловины, и негде размещать людей, забиты плотно людьми беленые соты.

      Сидеть всю ночь под лампой в колпаке из папиросной бумаги, думать о заснеженной котловине, думать о Медвяной горе.

      В тишине перечитывать записки доктора Штраля: когда понял, что гибнет, стал подробно, как о пациенте, записывать о себе до самой смерти. Писал так:

      «Июня восьмого. В половине шестого вечера почувствовал озноб темп. 38,2; пульс 98. Зрачок слабо реагирует. Жажда. Боль в затылке значительная. Ногам холодно; надел валенки. Помню, что в соседней комнате что-то упало. Потом все провалилось. После возбуждения – боль в виске: ударился об косяк. Кажется, это помню. Остальное – в записях ординатора. Сознание вернулось в 9 час. веч. темп. – 36,1; пульс 84».

      Протянул руку к рисунку. На желтой выгоревшей бумаге две планеты, похожих на луну. Кругом – облачные миры. С одной планеты на другую, страшно обнаженный, волосатыми ногами перешагнул ангел. Лик просветлен, прозрачны за спиною крылья, в вытянутых руках меч и пальмовая ветка. Подпись:

      «Свободно путешествующая особа архистратига Михаила».

      В кучу бумаг на столе бросил рисунок.

      Подумал:

      «Нужен закон: безнадежных умерщвлять. Пока не найдем леченья… Может и мне начать дневник?..»

      Вошел фельдшер – тяжелый, как шлагбаум. Обтер тюленьи усы, с мшистых ресниц закапала вода, сказал:

      – Пороша.

      – Сыплет? – спросил доктор.

      – Сверху – как пробка… Из двенадцатой палаты художник мается очень…

      – Знаю.

      – Сутки нынче, как в изолятке.

      – Знаю.

      – Дать чего?

      – Рубашку.

      – Надета. Катается, вспух весь, словно волдырь… Может, пропишете?..

      – Что еще у вас?

      Вдруг вскочил, забегал:

      – Сами не знаете? Сами, сами, спрашиваю, не знаете? Сами?

      Фельдшер присел на краешек кресла, утер тюленьи усы.

      – Жалко.

СКАЧАТЬ