Наровчатская хроника. Повести. Константин Александрович Федин

Чтение книги онлайн.

      Оленька короткими бросалась криками:

      – Аау-ау! Га-ау, гау! Уа-у!..

      Монах подбежал к Анне Тимофевне, по-беличьи утерся ладонью, сказал:

      – Не управятся, четвертого надо. Давай еще полтинник…

      У Анны Тимофевны лицо изрезалось морщинками, сжалось, запрыгало. Выдавила через силу:

      – Пожалуйста.

      Белая рубаха сползла с Оленькиных плеч, тугие груди в синяках, с острыми сосками выскочили, кругло заалели в закатной краске вечера. Голые ляжки в кровоподтеках, царапинах вырывались из рук парня. Вспарывалась плотная духота собачьим лаем:

      – Га-ау! Гау-ау!

      Парни бросили Оленьку перед входом в купальню. Отряхиваясь, отошли в сторону. Перемигнулись, обмерив оголившийся Оленькин живот.

      Тогда бросилась Анна Тимофевна к дочери, быстрая, как всегда. Закрыла ее платьем, загородила собою тело ее, на коленях встала между дочерью и парнями, монаху крикнула нежданно жестко:

      – Не надо! Ничего не надо! Не надо!

      И вдруг не стало в голове, и в сердце, и во всем теле плавленого олова неотступных слов:

      – На тебя одного, на тебя одного.

      И из жаркого зерна другого слова:

      – Нынче – выросли простые думы:

      – Рассердится начальница, что не вернулась вовремя… Денег осталось шесть рублей… Подводу надо заказать с вечера…

      И первую в обители ночь, на воле, на мшалом еловом корне, не пугал Анну Тимофевну во сне преподобный.

      И потом, когда сидела на нижней палубе широкобокого парохода над спавшей глубоко дочерью – сутки подряд проспала Оленька – и ждала ее пробужденья, катились за ворот слезы сплошной неторопливой струйкой.

      Проснулась Оленька ясной и чистой, какой давно не была, и ясно и чисто спросила, как не спрашивала с детства:

      – Не поедем туда?

      И твердо сказала Анна Тимофевна:

      – Нет, Оленька, никуда больше не поедем.

      Тогда повела дочь толстыми губами, будто улыбнувшись, и сухим, прямым пальцем ткнула в щеку матери:

      – Плачь, не надо.

      И ответила мать:

      – Не буду, не буду плакать!

      И поцеловала Оленьку в исцарапанное, избитое лицо.

      Глава десятая

      Над батарейками парового отопления развешены мокрые полотенца. Но воздух в комнате сухой, и хочется расстегнуть рубашку, снять с себя все, окунуть голову в холодную воду.

      Жена у доктора молода и красива, ей скучно в сухих высоких беленых комнатах, ей хочется в город, на людей, и она унывную мурлычет песню в комнате, рядом с кабинетом мужа.

      Доктор пришел с вечернего обхода и, как был – в халате, с трубкой и молоточком за поясом – сидит у стола, под лампой с красным колпаком из папиросной бумаги, который сделала со скуки жена.

      Ночью доктор – дежурный, и надо не спать, надо слушать жену, которая уверяет, что в колонии нельзя оставаться ни одного дня, что СКАЧАТЬ