Неразменный рубль: Повести и рассказы. Николай Лесков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ снова обращаясь ко мне. – Оттого, что за волосенки пощипать мальчишку не позволили.

      – Еще соври! – пробормотал Овцебык.

      – Ну, а как же было?

      – Так было, что иначе нельзя было.

      Овцебык остановился передо мною и, подумав с минутку, сказал:

      – Вовсе особое дело было!

      – Садитесь, Василий Петрович, – сказал я, подвигаясь на кровати.

      – Нет, не надо. Вовсе особое дело, – начал он снова. – Мальчишке пятнадцатый год, а между тем уж он совсем дворянин, то есть бесстыжая шельма.

      – Вот у нас как! – пошутил Челновский.

      – Да, – продолжал Овцебык. – Повар у них был Егор, молодой парень. Женился он, взял дьячковскую дочь из нашего духовенного нищенства. Барчонок уж всему был обучен, и давай к ней лязгаться. А бабенка молодая, не из таковских; пожаловалась мужу, а муж – барыне. Та там что-то поговорила сыну, а он опять за свое. Так в другой раз, в третий – повар опять к барыне, что жене отбою нет от барчука, – опять ничего. Взяла меня досада. «Послушайте, – говорю ему, – если вы еще раз защипнете Аленку, так я вас тресну». Покраснел от досады; взыграла благородная кровь, знаете; полетел к мамаше, а я за ним. Гляжу: она сидит в креслах, и тоже вся красная; а сын по-французски ей жалобу на меня расписывает. Как увидела меня, сейчас взяла его за руку и улыбается, черт знает чего. «Полно, говорит, мой друг. Василью Петровичу, верно, что-нибудь показалось; он шутит, и ты докажешь ему, что он ошибается». А сама, вижу, косится на меня. Малец мой пошел, а она, вместо того чтобы поговорить со мною о сыне, говорит: «Какой вы рыцарь, Василий Петрович! Уж не сердечная ли у вас зазнобушка?» Ну, а я этих вещей терпеть не могу, – сказал Овцебык, энергически махнув рукою. – Не могу я этого слушать, – повторил он еще раз, возвысив голос, и снова зашагал.

      – Ну, вы тут же и оставили этот дом?

      – Нет, через полтора месяца.

      – И жили в ладу?

      – Ну, я ни с кем не говорил.

      – А за столом?

      – Я с конторщиком обедал.

      – Как с конторщиком?

      – Просто сказать, на застольной. Да это мне ничего. Меня ведь обидеть нельзя.

      – Как нельзя?

      – А разумеется, нельзя… ну, да что об этом толковать… Только сижу я раз после обеда под окном, Тацита читаю, а в людской, слышу, кто-то кричит. Что кричит – не разберу, а голос Аленкин. Барчук, думаю, верно, забавляется. Встал, подхожу к людской. Слышу, Аленка плачет и сквозь слезы кричит: «стыдно вам», «Бога вы не боитесь» и разное такое. Смотрю, Аленка стоит на чердаке над приставной лестницей, а малец мой под лестницей, так что бабе никак нельзя сойти. Стыдно… ну, знаете, как они ходят… просто. А он еще ее поддразнивает: «лезь, говорит, а то отставлю лестницу». Зло меня такое взяло, что я вошел в сени, да и дал ему затрещину.

      – Такую, что у него из уха и из носа кровь хлынула, – засмеявшись, подсказал Челновский.

      – Какая там на его долю выросла.

      – Что же вам мать?

      – Да я ее после не глядел. Я из людской прямо в Курск пошел.

      – Сколько СКАЧАТЬ