Жизнь наградила меня. Людмила Штерн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ восторгаясь собственным красноречием, но не всё, сказанное им, попало в Постановление, опубликованное в печати.

      «Какое счастье, что их здесь нет», – подумала я.

      После перерыва начались прения по докладу. Все насторожились: кто будет выступать? Что будут говорить? Сперва выступали незнакомые личности: наверно из обкома, горкома или других партийных сфер. Когда же на кафедре показался Коля Никитин, зал чуть не ахнул. Никитин вышел из «Серапионовых братьев», написал несколько неплохих книг, дружил со многими достойными людьми. В молодости мы приятельствовали, я даже

      была у него в гостях… Он стоял белый как стена и что-то мямлил. С ума сошел, что ли? Ну а как отказаться, если тебя вызвали и предложили? А ты не успел удрать в командировку или лечь в больницу. Как ты ответишь «не могу, не хочу, не согласен»? В тот же день кончится налаженная жизнь, работа, ты вылетишь за борт, а то случится нечто и похуже. И вот он бормочет какую-то невнятицу, боясь поднять глаза и уткнувшись в исписанные листочки…

      …После позорного августовского Постановления Зощенко нигде не показывался. Очень многие боялись встречаться с ним, да и он не хотел ни с кем общаться, кроме двух-трех близких друзей. Жил он трудно и горько, материально ему помогали Юрий Герман и Ольга Берггольц. Однажды я встретила Михаила Михайловича на канале Грибоедова, недалеко от дома, где он жил. Он шел, не глядя по сторонам, почти вплотную прижимаясь к стенам домов. Я остановилась.

      – Не подходите ко мне, Надя, – сказал он с каким-то глухим вызовом, – вас могут увидеть, я ведь зачумленный.

      – Что за вздор, Миша, можно я вас провожу?

      – Ни в коем случае… Ну, разве что до ворот.

      – Я много раз звонила вам, но не заставала.

      – Я теперь не подхожу к телефону.

      – Миша, только не сердитесь, – может, я могу быть вам полезной?

      – Спасибо… Ничего не надо. Всё в порядке… Как и должно быть…

      …Потом состоялась его встреча с иностранными корреспондентами. На вопрос, как он относится к Постановлению, Зощенко ответил, что не согласен и считает его несправедливым. И тут началась настоящая травля: его принудили публично каяться на общем собрании писателей. Почему он согласился на это? Неужели наивно предполагал, что его объяснения смогут что-нибудь изменить?

      Зал был набит битком. Зощенко вышел и встал, беззащитный, перед огромным залом. Его трудно было узнать: маленький, ссохшийся, с почерневшим лицом. Руки его дрожали, он не мог начать говорить.

      – Ну же, – хамским тоном рявкнул председательствующий Луговцов, – мы вас слушаем!

      Еле слышным голосом Михаил Михайлович сказал несколько фраз, пытаясь разъяснить смысл своего несчастного рассказа «Обезьяна».

      – Громче! – резко перебил его председатель.

      И тут Зощенко прорвало.

      – Что вы хотите от меня? – закричал он. – За что меня травите? В чем СКАЧАТЬ