Театр и жизнь. Записки старой провинциальной актрисы. Маргарита Анатольевна Оконечникова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ потому что ехали домой. Да и ехать было довольно удобно, т.к. по всем стенам вагона были прибиты в два ряда полки сплошняком – верхние и нижние. Внизу малыши, наверху взрослые, в том числе мы с отцом (мои ноги упирались в его голову). Мама с Лариской, конечно, внизу. Для естественных нужд посреди вагона стояло ведро. Никто никого не стеснялся, т.к. дети по привычке кричали «Писать!» «Какать!». На остановке отец выносил это ведро; раскрывали двери-ворота, чтобы проветрить вагон, благо стоял конец мая. Были ли еще в вагоне мужчины – не помню. Когда нас отцепляли, всегда добывали чего-нибудь поесть, где и как – не помню.

      Жили весело-дружно, всем делились. Помню, рядом с нами семья – женщина и двое детей: девочка лет пятнадцати и мальчик лет девяти. Она, конечно, наверху, а он с мамой внизу. И вдруг поздно вечером слышу, как сестра прикрикнула на расшалившегося брата:

      – Сёвка, спли сейчас же!

      Он сообразил, что она что-то не так сказала, и, отвечая, поправился:

      – Валечка, я спу, спу!

      Весь вагон грохнул от смеха.

      По приезде в Ленинград поселили нас в общежитии на окраине (это я очень хорошо помню, т.к. вокруг нас была природа, что для меня было высшим счастьем). Обещали предоставить жилье. Но тут, как отец пишет, его бывший начальник Радин стал уговаривать его вернуться на фабрику «Красное знамя». Зная пробивное умение отца, начальник снабжения фабрики Логинов «рвет» его к себе, просит помочь, рассказывает, что самое главное на фабрике сейчас – это снабжение, назначает его старшим товароведом. Отец обо всем этом очень хорошо пишет в своих записках. Да и мамочке в ее положении стоять сторожем на вышке… Господи. прости! Хотя отстояла, пока плохо не стало и врачи не запретили.

      Короче, отец соглашается. Жить же переехали к Люсеньке на Средний. Помню, как отец с мамой разговаривали о том, что все наши умерли, а в нашей квартире живут двое стариков, и что мы можем отсудить у них нашу комнату. Насколько я помню, родители несколько раз туда ходили. И в результате «двое стариков» – Ева Адамовна и Андрей Лаврентьевич – уступили нам нашу комнату без суда. И где-то в июле мы уже переехали.

      Вот так начиналась наша новая жизнь в Ленинграде. А тетя Ева и дядя Андрей стали нам родными людьми, а не соседями. И даже когда дядя Андрей умер (они оба очень любили выпить), то тетя Ева стала относиться к отцу, как к сыну.

      Без водки жить она не могла. Она зарабатывала на жизнь тем, что покупала рванье на барахолке, чинила, восстанавливала и продавала там же: «куплю подешевле – продам подороже». И все заработанные деньги она отдавала отцу на сохранение. А сама, когда у нее «душа горела», снимала с постели грязную – но совершенно новую – простыню, шла в винный ларек и меняла ее на «маленькую» водки. Продавщица уже знала и заранее ее готовила. Напившись, тетя Ева успокаивалась, отсыпалась и снова шла на барахолку, а заодно покупала себе новую простыню, которую тоже потом меняла на водку.

СКАЧАТЬ