Искусство революции. Руслан Каблахов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ впечатление от встречи с Палестиной. Но он не только выживает, но и активно участвует в строительстве новой жизни.

      Пэнн поселился в Реховоте – в то время стремительно растущем сельскохозяйственном поселении в двадцати километрах от Тель-Авива и принимает активное участие в жизни местных поселенческих организаций, работает разнорабочим на стройке, сторожем, становится одним из первых инструкторов по боксу в спортивном обществе «А-Поэль» («Рабочий»).

      Его восхищают энтузиазм поселенцев и их самоотверженные усилия по освоению бесплодных земель. Настроения Пэнна постепенно меняются и он нелегко, но принимает новую жизнь.

      «Какая-никакая, ветхая, заброшенная, но всё же – Родина…», – пишет он в этот период своей жизни. Пэнн быстро осваивает новый язык. Его учителем иврита был знаменитый Х. Н. Бялик, который называл Пэнна «шабес гоем*** еврейской поэзии».

      Талант Пэнна был замечен и на его новой Родине. Не только Бялик, но также Авраам Шленский – другой известный поэт и публицист принял деятельное участие в становлении Пэнна как поэта на новой Родине.

      Авраам Шленский перевёл несколько ранних стихотворений Пэнна на иврит и всячески укреплял веру молодого поэта в собственные силы. Уже спустя два года после приезда в Палестину, Пэнн начал писать стихи на иврите.

      Первое же его стихотворение на иврите «Новая родина», (1929 г.) стало своеобразным манифестом Пэнна, в котором он провозгласил цели своего творчества: служить сближению двух народов, двух культур – русской и ивритской.

      НОВАЯ РОДИНА

      Для новой Родины.

      Для чуждых берегов,

      Для нежных рощ, где зреют апельсины,

      Как грешник, соблазнён,

      Исторгнут из снегов.

      Я брошен в жар пустынь, в ад шаркии, хамсина ****

      Из крови тяжб она

      Возникла, как виденье.

      Упорная, чужая в знойной мгле!

      Какое же сложу я песнопенье

      Ей, надо мной склонённой лёгкой тенью,

      Древней всех колыбельных на земле?

      Люблю её,

      Хотя она сурова,

      Но дни мои влача среди тревог и мук,

      Судьбу рожденья

      Моего второго

      Не вырву я из этих бедных рук.

      Слепящий зной!

      Ей в наготу худую

      Лопаты и кирки врезаются, звеня.

      И негодую я,

      Но, видя высь седую,

      Шепчу: «О, древняя, прости меня!»

      Я не пришёл к тебе,

      Неся и щит и знамя,

      Но, возмущённый дикою враждою,

      Тебя – от скал

      До пальм с зелёными листами —

      Жалея, звал я Родиной второй.

      Всё вижу я тебя безмолвной, терпеливой,

      В палатке бедуина (???), набут и шубрия *****

      Библейской простотою

      Своей неприхотливой

СКАЧАТЬ