Панна Мэри. Казимеж Тетмайер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ он скромно, вел образ жизни зажиточного мещанина, проживая лишь 15-ю часть своих сказочных доходов; для всех он был предупредительно вежлив, даже «не смел иметь собственного мнения», подчинялся кому мог и где мог. Кланялся он, впрочем, не только по расчету, но по какой-то внутренней необходимости. В обществе, особенно в деревенском, он со всеми своими миллионами скорей производил впечатление торговца, который пришел по делу в имение. «Дедушка в нем силен», – заметил кто-то остроумно.

      На благотворительные цели он даваль много, не всегда об этом печатал. И часто печаталось: «Марыня Гнезненская из своего капитала…»; потом: «Мария Гнезненская из своего капитала…» Впрочем, Мэри ежемесячно получала тысячу рублей на благотворительные цели. Иногда она садилась в карету со своей dame de compagnie, с лакеем на козлах, и отправлялась «к бедным». Местами задерживались, лакей сходил и относил подачку. Чрез окно кареты Мэри видела маленькие, облезлые дома, а перед ними маленьких детей.

      Какие-то люди выходили и что-то говорили, вернее – хотели говорить, но лакей отталкивал их и карета трогалась рысью. Видно было только, как кланялись и махали руками. Ехали дальше.

      Мэри вовсе не представляла себе нужды и никогда о ней не думала. Когда ей на серебряном подносе подавали кучу прошений, она по большей части думала, что бедняки – страшно скучный и однообразный народ, а для проверки посылала лакея. Затем уж он отправлялся с подачкой или же запрягали карету.

      Тем не менее, вследствие частых объявлений о «собственных капиталах», вследствие щедрого подавания милостыни, Мэри пользовалась репутацией девушки с добрым сердцем. В сущности, она делала очень много добра, но как автомат для разбрасывания денег. Бедняк, который не сказал «дай», мог десять раз пройти мимо неё. Она его не видела, не интересовалась им. Она давала, если просил он или другие за него. Впрочем, она отлично попимала, какую пользуизвлечет из этого. Чтобы о ней ни говорили, обязательно вспоминали её доброе сердце, её благотворительность.

      У неё могли быть фантазии, причуды, капризы – на то она миллионерша и красавица, за то у неё «доброе сердце». Это она отлично понимала.

      – Хотя бы ты издержала тридцать тысяч на бедных, барышня в твоем положении, – говорил дядя Гаммершляг, – du kaufst für sechzig Tausend. Это капитал, отданный на хороший процент. Он приносит великолепную прибыль – хорошее общественное мнение. – Впрочем, – он при этом с грубой фамильярностью толкал отца Мэри в бок, – кто взял с кого-либо пятьсот тысяч, может дать другому пятьдесят, чтобы заткнуть рот. Отец Мэри неясно и неохотно улыбался, она же не хотела думать о богатстве отца.

      Достаточно того, что он был богат. А откуда взялось его состояние? Каким образом? Вопросы эти не должны были существовать для неё и не существовали.

      Цинизм дяди Гаммершляга, оды в честь денег тетки Тальберг, бледная физиономия отца, апатичное качание матери в качалке, – все это с детства проникло в душу Мэри. Она, наконец, прониклась чувством, которое прививали ей бедные родственники, что она должна «совершить великое СКАЧАТЬ