Реабилитированный Есенин. Петр Радечко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в юродивый взор,

      Вот на красном черным:

      – Массовый террор.

      Метлами ветру будет

      Говядину чью подместь.

      В этой черепов груде

      Наша красная месть.

      По тысяче голов сразу

      С плахи к пречистой тайне

      Боженька, сам Ты за пазухой

      Выносил Каина.

      Сам попригрел периной

      Мужицкий топор, —

      Молимся Тебе матерщиной

      За рабьих годов позор.

* * *

      Багровый мятежа палец тычет

      В карту

      Обоих полушарий:

      – Здесь!.. Здесь!.. Здесь!..

      В каждой дыре смерть веником

      Шарит:

      – Эй! к стенке, вы, там, все – пленники…

      И земля словно мясника фартук

      В человечьей крови, как в бычьей…

      Христос Воскресе!

* * *

      Слыхано ль было, чтоб ковальщик

      Рельсовых шару земному браслет

      Дымил важно так махоркой,

      Как офицер шпорами звякал?

      Cпрашиваете, – а дальше?

      А дальше пляшущих сотни лет,

      Во все двери торкнемся

      И никто не скажет: выкуси на-ка.

      Мы! Мы! Мы всюду

      У самой рампы, на авансцене,

      Не тихие лирики,

      А пламенные паяцы.

      Ветошь, всю ветошь в груду

      И, как, Саванаролла, под песнопенья

      Огню!.. Что нам! кого бояться,

      Когда стали мирами крохотных душ мирики.

      Думается, для знакомства хватит и трех «бессмертных», «золотых» стихотворений. Тем более что мы еще будем приводить цитаты из этого сборника о том, как Мариенгоф, перефразируя Владимира Высоцкого, с высоты своей должности в издательстве ВЦИК и родственных связей, кровью «плевал на головы беспечных» россиян.

      Когда мы теперь читаем стихи народного акына Казахстана Джамбула Джабаева, написанные им во славу Николая Ежова – народного комиссара внутренних дел СССР в 1930-е годы, – у нас против воли возникает чувство какой-то и в самом деле «разбуженной тревоги» и здорового недоумения. Вероятно, у названного ранее американского профессора господина Большуна, эмигрировавшего из СССР, на сей счет нашлись бы выражения более крепкие и абсолютно нелицеприятные.

      Но со временем появляется в некоторой степени смягчающая мыслишка: «А что можно взять с неграмотного степного пастуха-акына, который не имел возможности, да и не должен был что-то обобщать или философствовать в своих песнях? Его задача – петь о том, что видит перед собой, о чем простые смертные вокруг говорят прозой. А вокруг говорили о врагах народа. И о несгибаемом наркоме, который их уничтожал. Вот акын и писал об этом.

      К тому же, возникает резонный вопрос: был ли казахский акын первопроходцем в этой теме, весьма отличительной от привычных ему баранов, сторожевых собак, сайгаков, ковыля, ветра, облаков и прочих пастушеских атрибутов?

      К сожалению, нет. СКАЧАТЬ