Реабилитированный Есенин. Петр Радечко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Есенин весело, по-мальчишески захохотал.

      – Тут, брат, дело надо было вести хитро. Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввел. Им приятно, а мне наплевать…

      …Вот и Клюев тоже так. Он маляром прикинулся, к Городецкому с черного хода пришел на кухню: “Не надо ли чего покрасить?..” И давай кухарке стихи читать…

      …Хрупнул в зубах огурец. Зеленая капелька рассола упала на рукопись. Смахнув с листа рукавом огуречную слезу, потеплевшим голосом он добавил:

      – Из всех петербуржцев только люблю Разумника Васильевича да Сережу Городецкого – даром что Нимфа его (так прозывали в Петербурге жену Городецкого) самовар заставляла меня ставить и в мелочную лавочку за нитками посылала».

      И здесь сами по себе возникают несколько вопросов. Будь Есенин именно таким, как о нем написано, разве стал бы Мариенгоф, отъявленный денди, мгновенно вознесшийся в стан «небожителей», набиваться в друзья к такому затрапезному, конюшенно-неряшливому селянину, ежедневно и методично посягавшему со своим огуречным рассолом на его «нетленные» рукописи? И при этом выслушивать простецко-кухонные советы о путях вхождения в литературу через черный ход или, прикинувшись дурачком, если ему это было абсолютно не нужно. Ведь он, единственный в мире из литераторов, знал дотоле никому неведомый путь на Парнас, устеленный ковровой дорожкой большевиков. И им уже воспользовался. Чему Есенин был свидетелем.

      Едва появившись в Москве, не имея ни одного мало-мальски удобоусваемого стихотворения, абсолютно безвестный Мариенгоф, благодаря родственнику, революционным путем проникшему во власть, уже имел возможность в семейной обстановке беседовать с теми, кто определял не только процесс развития литературы и всего искусства, но и жизнь страны в целом. И ему, наглому несмышленышу в литературе, поручают подготовку к изданию сборника современной поэзии. Не Брюсову и не Блоку, поддержавшим революцию, не Есенину, не Маяковскому и не Пастернаку, а именно Мариенгофу. Ни одному гению мира за всю историю Фортуна не улыбалась так ласково.

      Иной молодой человек наверняка, хотя бы на некоторое время, усомнился в своих возможностях, попросил у К. Еремеева кого-нибудь из опытных в помощники. Но не таким был Мариенгоф. Еще со школьных лет он, ушибленный своей мнимой гениальностью, считал, что пишет не хуже Пушкина, Шекспира и Блока. Отец подогревал нездоровые амбиции сына, позволяя ему пропускать уроки, чтобы скорее закончить очередную «поэму». В первый же день пребывания в Москве его двоюродный «дядя – брат» – «почти нарком» – одобрил его нахальство. И если уж власть предержащие доверили ему такое серьезное дело, чего же сомневаться?

      Надо браться за дело и выполнять. Тем более что сам он чувствовал себя далеко не кухаркой, которой кремлевские «небожители» обещали право «руководить государством». Да и мировая история знает прецедент (правда, не из творческой жизни): «Раз Бог дал нам папство, давай этим воспользуемся!»

      И Мариенгоф воспользовался сполна. Выпущенный им в первой половине СКАЧАТЬ