«Отведи меня туда», – попросила я. Я помнила дорогу в это Другое Место, но не хотела идти туда одна.
Стас не стал спорить – он знал меня слишком долго, чтобы понимать, что я в любом случае добьюсь своего.
Мы шли – через дворы старых хрущоб, через частный сектор с одноэтажными развалюхами и перекосившимися заборами – но вместо того, чтобы выйти на поросший нездешними сорняками пустырь, вышли в переулок, пройдя через который оказались на одной из центральных улиц.
Мы больше не могли попасть в Другие Места.
Через несколько дней, когда я бесцельно возилась в мастерской, я нашла пистолет Рамона. Стас спрятал его в нише в стене – под верстаком, на месте вывалившегося из кладки кирпича.
Я была уверена – Рамон не ушел скитаться отсюда со своим народом, он покончил с собой.
Все как в том дурацком сне.
После смерти Рамона я и сама чувствовала себя мертвой. Одежда, которую я надевала, становилась холодной, будто ее носил труп. Постельное белье после ночи сна было стылым, как в кровати мертвеца.
Я думала мертвые мысли, в них пиршествовали личинки мух. Мой разум разучился сбегать в Энроф. Внезапно накатывающие волны перестали забрасывать меня в головы членов моего ка-тета. Раньше все это, все эти мои одиозные способности, казались мне ненужным проклятьем, мешающим мне жить.
Ныне я изнемогала от тоски по моим неожиданным приступам.
Я стала обычной, обыденной, обыкновенной.
Из моей жизни исчезли магия, исчезли чудеса.
Им на смену пришли скорбь, тоска и чувство вины.
Я винила себя в смерти Рамона.
И, чтобы приглушить это несмолкающий голос, без умолку шепчущий обвинения моей голове, я начала наказывать себя.
Я снова резала себя – запиралась в ванной комнате и кромсала канцелярским ножом свои предплечья и ноги. Когда раны заживали, расковыривала шрамы, выпуская сквозь образовавшиеся прорывы в моем коконе скопившуюся внутри боль.
На смену боли и тоске приходил холод. Я чувствовала себя зародышем, запертым в стылой, насквозь промерзшей серой утробе. Утробе, из которой может выйти лишь мертвый плод.
Глава 4. Никольский/Тулкасов.
1. Жальний Восток
Не знаю, сколько лет ей было, думаю, что не больше восемнадцати,
узнал впоследствии одно – четыре года перед тем она была замужем,
а в тот год овдовела, не имев детей, и перешла в шатер дяди,
будучи сиротой и очень бедной.
И. Бунин
«Весной, в Иудее»
Завариваю чай, возвращаюсь на диван, скрючиваюсь в моей любимой позе.
Много СКАЧАТЬ