Орлеанская девственница. Философские повести (сборник). Вольтер

Чтение книги онлайн.

      Был грустен Ла Тримуйль{35}: «Ах, злой удел

      Мне в Пуату родиться повелел!

      В Милане я оставил Доротею;

      Здесь, в Орлеане, я в разлуке с нею.

      В боях пролью я безнадежно кровь,

      И – ах! – умру, ее не встретив вновь!»

      А президент Луве{36}, министр монарший,

      На вид мудрец, с осанкой патриаршей,

      Сказал: «Должны мы все же до тех пор

      Просить парламент вынесть приговор

      Над англичанами, чтоб в этом деле

      Нас в упущеньях упрекать не смели».

      Луве, юрист, не знал того – увы! –

      Что было достоянием молвы:

      А то бы он заботился не меньше,

      Чем о врагах, о милой президентше.

      Вождь осаждающих, герой Тальбот{37},

      Любя ее, любим был в свой черед.

      Луве не знал; его мужское рвенье

      Лишь Франции преследует отмщенье.

      В совете воинов и мудрецов

      Лились потоки благородных слов,

      Спасать отчизну слышались призывы;

      Особенно Ла Гир красноречивый

      И хорошо, и долго говорил,

      Но все-таки вопроса не решил.

      Пока они шумели, в окнах зала

      Пред ними тень чудесная предстала.

      Прекрасный призрак, с розовым лицом,

      Поддержан светлым солнечным лучом,

      С небес отверстых, как стрела, несется,

      И запах святости в собранье льется.

      Таинственный пришлец украшен был

      Ушастой митрой, сверху расщепленной,

      Позолоченной и посеребренной;

      Его долматик по ветру парил,

      Его чело сияло ореолом{38},

      Его стихарь блистал шитьем тяжелым,

      В его руке был посох с завитком,

      Что был когда-то авгурским жезлом{39}.

      Он был еще чуть зрим в огне своем,

      А уж Тримуйль, святоша, на колени

      Становится, твердя слова молений.

      Ришмон, в котором сердце как булат,

      Хулитель и кощунственник исправный,

      Кричит, что это сатана державный,

      Которого им посылает ад,

      Что это будет шуткой презабавной –

      Узнать, как с Люцифером говорят.

      А президент Луве летит стрелою,

      Чтоб отыскать горшок с водой святою.

      Потон, Ла Гир и Дюнуа стоят,

      Вперив в пространство изумленный взгляд.

      Простерлись слуги, трепетом объяты.

      Видение все ближе, и в палаты

      Влетает тихо, на луче верхом,

      И осеняет всех святым крестом.

      Тут каждый крестится и упадает.

      Он их с улыбкой кроткой поднимает

      И молвит: «Не дрожите предо мной;

      Ведь я Денис{40}, а ремеслом – святой.

      Я Галлии любимой просветитель,

      Но я оставил вышнюю обитель,

      Увидя Карла, внука моего,

      В стране, где не осталось ничего,

      Который мирно, позабыв о бое,

      Две полных СКАЧАТЬ