«Закат Европы» Освальда Шпенглера и литературный процесс 1920–1930-х гг. Поэтология фаустовской культуры. А. А. Степанова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – замыслы Фауста воплощаются Мефистофелем и его свитой, на что есть прямое указание в тексте:

      Tags umsonst die Knechte lärmten,

      Hack' und Schaufel, Schlag um Schlag;

      Wo die Flämmchen nächtig schwärmten,

      Stand ein Damm den andern Tag (335).

      Лишь для виду днем копрами

      Били тьмы мастеровых:

      Пламя странное ночами

      Воздвигало мол за них (407).

      Во-вторых, и в момент переживания «высшего мига» своего бытия Фаустом движет желание величия и славы. Мысль о «народе свободном на земле свободной» волнует Фауста только в связи с тем, что в этом он видит исключительно свою личную заслугу, которая сможет обеспечить бессмертие его имени:

      Daß sich das größte Werk vollende,

      Genügt ein Geist für tausend Hände…

      Es kann die Spur von meinen Erdetagen

      Nicht in Äonen untergehn (345, 348)

      Труд тысяч рук достигнет высшей цели,

      Которую наметил ум один!..

      Воплощены следы моих борений,

      И не сотрутся никогда они (420, 423).

      Однако согласимся с тем, что тенденция к определенному обобщению все же присутствует, на что указывают исследователи: образ Фауста раскрывается и как ярко выраженная индивидуальность, и как символ человечества в целом. В этом смысле Гете выводит Фауста не за рамки индивидуализма, а за рамки немецкой (национальной) культуры, сообщая образу универсальное значение.

      Отметим, в трагедии Гете мечта Фауста о «народе свободном на земле свободной» впервые в литературной разработке фаустовской темы акцентирует идею преображения мира и волю к власти, свойственную, согласно Шпенглеру, фаустовской душе. В ее осмыслении важными представляются два момента. Во-первых, преображение мира предстает уже не как романтическая мечта, а как конкретная цель – преобразование пространства, – достижение которой требует определенных средств. Статус мечты, как правило, этого не предполагает, поскольку мечта редко приобретает конкретные очертания, чаще содержа момент некоей бесплотности, неосуществимости, которая сродни недостижимости идеала. Отсюда – разный уровень осмысления: мечта о преображении мира, создании счастливого общества традиционно воспринимается в положительном свете – как нечто прекрасное, бесспорное благо, ценность которого очевидна. Статус цели, требующей для своего осуществления конкретных действий, осмысливается уже не только с точки зрения ценности, но и цены, которую нужно заплатить за ее реализацию. Мечта и цель, таким образом, становятся несоизмеримы:

      Nun aber bricht aus jenen ewigen Gründen

      Ein Flammenübermaß, wir stehn betroffen;

      Des Lebens Fackel wollten wir entzünden,

      Ein Feuermeer umschlingt uns, welch ein Feuer!.,

      die glühend uns umwinden (148–149),

      Так обстоит с желаньями. Недели

      Мы день за днем горим от нетерпенья

      И вдруг стоим, опешивши, у цели,

      Несоразмерной с нашими мечтами.

      Мы светоч жизни засветить хотели,

      Внезапно море пламени пред нами!..

      Нас может уничтожить это пламя (185–186).

      В этой связи преобразовательный СКАЧАТЬ