Dichtung und Wildheit. Комментарий к стихотворениям 1963–1990 гг.. Сергей Магид

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      С моей кожей он не сделает ничего.

      Разве что начнет совать её в нужник на пространстве лица.

      Ладно, это можно пережить, хотя и не стоит.

      Но вот опустить, скажем, он меня не может, потому что хорошо знает, что в следующем карауле я его пристрелю.

      Все они это знают.

      А до мозгов моих дотянуться ему – слабо.

      Так что – что?

      Нога поболит и пройдет.

      Остальным пусть подавится.

      И тру.

      Двигаю первый шкаф.

      И тру.

      Толкаю его на место.

      Тру.

      Двигаю второй шкаф.

      Тру.

      Толкаю его на место.

      Тру.

      Обхожу стол.

      Тру к входной двери.

      Тру.

      Останавливаюсь.

      Тпру.

      Снимаю шётку.

      Правой ноги нет.

      Одна боль.

      В подъеме, в стопе, в голени.

      «Ещё раз».

      «Как ещё раз?»

      «Что-нибудь не ясно?»

      «Всё ясно».

      «К кому обращаетесь, рядовой?!»

      «Всё ясно, товарищ старший сержант!».

      Так.

      Всё, действительно, ясно.

      Это будет продолжаться до посинения.

      До моего, то есть, посинения.

      Все аббаньяно, все рассуждения о выборах и возможностях из моей головы постепенно испаряются.

      Нет больше никаких выборов и никаких возможностей.

      Остается только Sein-zum-Tode.

      К моей Tode или к его Tode[11].

      Конечно, всегда можно отказаться.

      Всегда можно послать Вовка к матери.

      Не расстреляет перед строем.

      Не война.

      Конечно, может сломать пару рёбер, выбить пару зубов, но не больше.

      Конечно после этого будет гнобить каждый день.

      Самыми разными способами, имя которым легион.

      Да что там, каждый день, каждую минуту.

      Пока не сгнобит.

      Т. е. пока не взмолюсь о пощаде или не упаду без пульса.

      Так уже было и в первом дивизионе и в третьем, где свои вовки.

      Почему этого не может быть в нашем втором?

      Почему это не может быть со мной?

      Как раз со мной?

      Может.

      И даже будет.

      Ладно, пусть это будет.

      Но…

      Что но?

      А почему надо обязательно говорить нет?

      И во имя чего говорить нет?

      Во имя спасения чести?

      Но какая честь может быть, если ты пустой и у тебя ничего нет, кроме кожи?

      Что спасать?

      Ах, у тебя ножка болит!

      А что бы у тебя болело в Освенциме?

      Это же лишь советская ракетная бригада.

      Не лагерь уничтожения.

СКАЧАТЬ