Dichtung und Wildheit. Комментарий к стихотворениям 1963–1990 гг.. Сергей Магид

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Grenzsituation[7], и по призванию я экзистенциолог, т. е. наблюдатель человека, как он есть сам перед собой внутри своей единственной жизни, переходящей в смерть, и поскольку только это и достойно изображения, я расскажу о вещах так, как они стали.

      Сцена 1

      Марций

      Дерусь с одним тобой. Ты ненавистней

      Мне, чем клятвопреступник.

      Авфидий

      Ты мне – также.

      Гнусней мне ты, и злость твоя, и слава,

      Чем африканский гад. Готовься к бою!

      Марций

      Пусть тот, кто дрогнет первым, будет проклят

      И станет победителю рабом.

      Авфидий Коль побегу, трави меня, как зайца.

(В. Шекспир. Кориолан. Акт I, Сцена 8 Перевод Ю. Корнеева)

      «После ужина ко мне в каптерку», спокойно так, без всякой интонации.

      «Есть, товарищ старший сержант!», отвечаю в той же манере.

      Вопросы давно не задаю. Вопросы вслух задаёт только самоубийца. Солж, он когда описывал эти свои правила на зоне, все эти детские считалочки типа «не верь, не бойся, не проси» и тому подобное, не сказал о самом главном, а самое главное, не знаю, как на зоне, а в войсках, – не попадайся на глаза.

      Первое правило устава: ни о чем не спрашивай.

      Не спрашивай, когда что начнется или когда что кончится, не спрашивай, какой рубон сегодня дадут и дадут ли его вообще, ни в коем случае не спрашивай, что тебе делать и куда копать, а если скажут, куда, не спрашивай как, а если скажут, как, не спрашивай, чем, словом, не привлекай внимание к своей заднице.

      А только смотри и слушай.

      Поэтому ни о чём Вовка не спрашиваю, проявляю полное равнодушие к судьбе и в то же время полную к ней готовность. Т. е. действую в рамках amor fati[8].

      Это его задевает, по глазам вижу. Ведь каждого вовка видишь насквозь.

      Взгляд у Вовка меняется. Становится ненавидящим. И моё «я» выигрывает. Потому что мой взгляд вовку в глаза остается никаким.

      После ужина стучусь в каптерку. Сидит за столом, пишет рапорт, лысина блестит.

      «В ваше распоряжение прибыл, товарищ старший сержант!»

      «Натрёте помещение».

      «Есть, товарищ старший сержант!»

      Сегодня наша батарея не дежурит по отсеку и наряд вне очереди мне не объявлен. Но не спрашиваю, за что мне это. И так понятно: за то, что присутствую в наличии. А это значит, что действительно присутствую в наличии. И это славно. Присутствовать.

      Поэтому с готовностью иду к шкафчику со швабрами, мётлами, тёрками, щётками, вёдрами и прочей мурой для уборщиц, т. е. нас же самих, и выбираю себе по ноге щётку с ремнем. Щётка на прямоугольной деревянной подошве, волосья у нее пучковатые, тугие и тёмно-красные как засохшая кровь. Закрываю шкафчик. Надеваю щётку на сапог, просовывая носок под ремень, двигаю там ногой, устраивая её поудобней, так, чтобы ремень не очень жал, но чтобы и не слетал каждые две минуты, встаю в стойку лыжника, делающего первый шаг, выдвигаю вперед левую ногу, ту, которая без щётки, и – правой – пошёл.

      «Чтоб СКАЧАТЬ