Гулящие люди. Соляной бунт. Алексей Чапыгин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ горе Синаю!

      – Гнев Божий на меня за вас, неразумных и малогласных, ибо уды мои от трудов великих тяжки, а надобе первого лжеца стрекавой вразумить… Ну же, отыди, нечестивый, мало внемлющий учителю, на горох пади в углу. Ты иди! – указал кожаной указкой учитель.

      Ученик отошел в угол и медленно опустился на колени. Учитель пьяно воззрился на ученика:

      – Прямись! Не гни хребет! – Он сердито пошлепал кожаной указкой по столу.

      Переминаясь коленями, тонявый ученик в белом кафтанишке мялся и вытягивался в углу. Мастер говорил:

      – Сей упряг благословясь, рассудим о букве «добро»! Что есте добро?

      Ученики молча ждали. Помолчав и приложив палец ко лбу, учитель продолжал:

      – Буква «добро» пятая по счету есте буква великая, а тако – с прилежанием молити бога – добро! Ходити в церковь Божию, внимати службе и поучению Божественному – есте добро! Почитати отца и мати своих – добро! Чести молитвы, а тако – первая молитва за великого государя нашего Алексия Михайловича и его государев светлый род – добро! Вторая молитва за святейшего Патриарха всея Русии, за великого иерарха, отца церкви нашей, от грек приемлемой, Никона – добро велие! Ведомо мне, – продолжал мастер, вновь потянув из посудины, – что все вы дети стрелецкие, альбо посацкие, и, ведомо, стрельцы – потатчики Нероновой и Аввакумовой ереси[8], проклятой собором российских и греческих иерархов, и добро ваше, дети мои, наипохвальное, когда станете доводить мне о родне своей – како отцы ваши и матери, молясь Богу, персты слагают… двуперстно, альбо по-иному?

      Мастер поник головой к столу. Очнувшись, сказал, икнув:

      – Фу, утомился аз! – потряс головой, отгоняя сон, и прочел без книги стихиру в поучение:

      В дому своем, от сна восстав, умыйся,

      Прилунившегося плата концом добре утрися.

      В поклонение святым образам продолжися,

      Отцу, матери низко поклонися…

      Мастер поднял руку с ременной указкой и повысил голос:

      С трепетом к учителю иди,

      Товарища веди,

      В дом учебы с молитвой входи,

      Тако же и вон исходи!

      Грузно поднявшись, мастер запел молитву, ученики, поглядывая на его фигуру, вторили пению.

      Когда от мастера парнишки вышли и побрели грязными улицами, скользя на поперечных бревнах, накиданных там и сям, иногда упираясь коленями, цепляясь руками, перелезали рундуки, проложенные к соборам, то на лицах их, на плечах тоже, как бы лежала тяжесть учебы пьяного учителя, только Сенька шел бодро – он ничего не боялся. Мать перестала его бить, отец никого не бил, про мастера Сенька думал:

      «Худой, пьяной… полезет, так сунуть его кулаком в брюхо – отвалится… ежели погонит, то бес с ним, неладно учит – татя с маткой велит доглядывать…»

      Все пробирались к Замоскворецкому мосту. Трое ребят жили за Кремлем в Слободе, они убрели в сторону. С Сенькой в Замоскворечье идти остались двое. Все трое были стрелецкие дети, кафтаны на двоих длиннополые, новые, набойчатые, на Сеньке – кафтан торговый, мухтояровый, сапоги иршаные[9], СКАЧАТЬ