Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского. Сборник стихов

Чтение книги онлайн.

      Сегодня ему не добыча нужна,

      Не брага, не пьяные речи,

      Но брови, как бархат, но очи без дна,

      Атласные груди, лица белизна,

      И нежные девичьи плечи.

      Хмельнее, чем сладкие вина,

      Уста этой дочки раввина.

      Она в своей комнате, страх затая,

      Глядит на кафтан атамана:

      «К тебе прикипел я, красотка моя,

      С той самой поры, как холопом был я

      В имении здешнего пана!

      Я мчался сюда, не жалея коней,

      Чтоб стала ты, краля, женою моей!

      Не зря пощадил я твою красоту!

      Назавтра, в той церкви над гаем[26],

      Когда прикоснёшься к святому кресту,

      Наброшу тебе я на косы фату,

      И свадьбу с тобою сыграем!

      Наденешь шелка, золотую парчу,

      Сто шаферов будут! Мне всё по плечу!» —

      «Казак! Твоя сабля меня не страшит!

      Всегда, если буду с тобою,

      Убитую мать мне напомнит твой вид,

      Напомнит отца мне, который лежит

      С пробитой насквозь головою.

      Не жди, что в одеждах пройду золотых

      По трупам растерзанных братьев моих!» —

      «Ну что же, как знаешь!» – И парень встаёт,

      Стремительно к девушке прянув:

      «Подумай ещё! Мы уходим в поход

      На Умань: туда польский гетман ведёт

      Стреляющих метко уланов.

      И если не встретится пуля со мной,

      Клянусь тебе: станешь моею женой!» —

      «Коль так, то смелее садись на коня,

      И мчись, изготовившись к бою.

      От пуль заклинание есть у меня,

      Хочу, чтобы жизнь твою в битве храня,

      Всегда оно было с тобою.

      Смеёшься? Не веришь? Попробуй! Узнай!

      Прицелься в меня и не бойся! Стреляй!»

      И вытащил он пистолет свой, огнём

      Готовый разить… Серебрится

      Его рукоять, пуля верная в нём —

      И встала дочь рабби в проёме дверном:

      «К мезузе хочу прислониться!»

      И выстрел, и грохот – должно быть, рука

      Нечаянно дрогнула у казака…

      Её на постель положил атаман,

      И, глядя на мёртвое тело,

      Подумал: «Что было здесь: чары, дурман?

      Она говорила, что есть талисман,

      Но, видно, лишь смерти хотела» —

      И слёз не скрывая, шагнул за порог:

      «Жидовка шальная! Прости её, Бог!»