Реликварий ветров. Избранная лирика. Александр Радашкевич

Чтение книги онлайн.

      Откуда взялся, мальчик, ты и почему

      такой ты старый, и отчего, от чада и

      жены зарывшись в складку

      утренней портьеры, ты веко трёшь

      опять, покуда пузырится край

      зари, запястие тебе над —

      резавший лучами?

      Одиночества улички шаткие, я в обнимку

      с собой куролешу по палубам вашим. Одиночества

      людные парки, где изъян не сокрыть, как на

      сбыте илотов, порицаю ваш ветер прелый,

      наст кленовый, хрустящий фалангами, и

      скамьи перекрапленный остов. Под глазами

      гуляет осколком одиночества радуга

      ломкая. На плече каменеющий воздух,

      и снедаемый заживо вечер одиночества

      застится встречей.

      «Ты поди, поди, пригожий. Ай, у

      Ксеньюшки-то нашей глазоньки

      горят. Так и светят над могилкой.

      …А ещё скажу, во дню ведь

      сколько раз добавлю масла,

      ну а после – во всю ночку никого,

      никто не тронет, а, глядишь,

      уже до света, как вернусь я,

      и не гаснут никогда».

      Спину розовым снегом исхлещет:

      за тобой пургу ночную

      выстою в мольбе. Ох, Андрей

      Феодорыч, в тень глазниц своих

      кромешных схорони меня, в сей

      дали от дали невской облегчи

      на горле узел чуточной змеи

      да над стаей детских пеней поведи

      перстом. То в меня на Петроградской

      камнем бросят те мальчонки,

      коих след сотлел. В дом войдёшь,

      и у порога битый век прожду.

      На извозчика – я следом. Бог

      в святых Своих коль

      дивен, не отринь меня.

      Однажды был за полем лысым синий

      лес на краешке небес, на кончике ресницы; у

      лба – железо сизой койки, окно, потом

      забор, дорога поперёк зрачка; над

      лесом тонким – голубое, а выше – снова

      лес подоблачный – над кислым испарением

      портянок, выскобленным полом, над

      тумбочкой пустой и табуретом.

      Однажды

      я ушёл туда, а там обнял пятнистые

      стволы и в сердце землю целовал,

      кружился, плакал, пел однажды. Там

      выси дрогнули, набухли и уронили ливень

      пряный, краткий.

      Сквозь гриву луговых стеблей

      воздутые текли громады. Чело овеяло приникшею

      душой. Один. Потом? Потом бывал подчас и

      жив (обычно слыл), а волен – раз. Однажды

      был забор, дорога, на кончике ресницы синий СКАЧАТЬ