Тридцать три ненастья. Татьяна Брыксина

Чтение книги онлайн.

      – Можно и в Подмосковье.

      – В Железнодорожный поедете?

      – Поеду.

      Металась я, как савраска, умудряясь лишь изредка навестить родню: тётю Клашу с бабушкой Дуней в Струнино, Олю – в Подольске, двоюродную сестру Галю – на Ждановской. Где-то мне были рады, где-то не очень. Тихая, робкая бабушка Дуня брала мою руку и грустно смотрела васильковыми глазами. Она была уже стара, лежала в постели, перемогая перелом шейки бедра. В доме к ней относились хорошо, с любовью. Но тётя Клаша могла и прикрикнуть в сердцах, если замечала слёзы в глазах матери:

      – Что ты плачешь? Кто тебя обидел? Таню жалко? Она давно уже не сирота – молодая, красивая, сильная женщина! В Москве учится. Будет известной писательницей.

      Бабушка пугливо смахивала слезинки и пыталась улыбнуться:

      – Да, я ничего, Клаш, я ничего. А Таню всё равно жалко.

      Не зная, чем меня потешить, доставала из-под подушки конфетку.

      – Люся дала. Только я отвыкла от сладкого, не хочу.

      У Ольги в заводском общежитии царила девичья суета: кто над книжкой сидит, кто слушает новую песню Пугачёвой «Миллион алых роз». Только сестра моя была грустна. Она очень изменилась, посуровела, стала неразговорчивой. Девчонки понимали её беду, но им хотелось жить весело. Забегали в комнату, выбегали, судачили о своём. С добрым сочувствием относясь к Ольге, соответственно и меня принимали душевно.

      – Таня у нас поэтесса и муж у неё поэт! – представляла меня Оля девочкам, которых я ещё не знала.

      – Да ты что??? Настоящая поэтесса? – удивлялись соседки.

      В нашей молодости Ольга была для меня очень родным человеком, мы кровно нуждались друг в друге. Но пройдёт тридцать лет, и всё поменяется. Думаю, нашу дружбу надломили личные беды, усталость, козни семейных же доброхотов. Мы созваниваемся иногда, обсуждаем общесемейные проблемы, но я уже не могу сказать: «Оля, мне плохо – приезжай!» Я не узнаю её, но чувствую вечную к ей благодарность. Она протягивала руку помощи в трудных для меня ситуациях, жалела, но очень посуровела с годами.

      К нашей старшей сестре Галине мы чаще ездили вдвоём, а иногда я приезжала и одна. Очень близки мы не были, но родственности не теряли. Галя отчитывала меня за хождение по морозу в тонких колготках, доставала из бесконечных мешков то гамаши, то водолазку.

      – На! Постираешь, подштопаешь – будешь носить. Мне некогда вас обслуживать.

      И я стирала, штопала, носила, ни в малой степени не чувствуя унижения. Ещё чего!

      Галя и её муж Павел были профессорами того же МЭИ, где училась Оля. По большому счёту – очень славные люди, романтики, туристы. Но дом их меня удручал. С одной стороны – импортная мебель, большая библиотека, хрусталь, ковры, натуральные шубы. А с другой – залежи мешков и коробок, набитых лоскутками, трикотажем всех размеров, обувью про запас – всем, что покупалось в уценёнках и на распродажах. К моей учёбе на ВЛК Шмелёвы относились насмешливо.

СКАЧАТЬ