Тридцать три ненастья. Татьяна Брыксина

Чтение книги онлайн.

      – Пётр Лукич, про бишофит я мало что понимаю и доставальщик из меня хреновый, но Татьяна моя постарается. Кстати, Лариска Тараканова, моя однокурсница, тоже просила достать бишофит для своей матери. Вот и порешаем заодно.

      Проскурин коснулся моего плеча.

      – Таня, я прошу вас.

      И я закивала как болванчик, хотя понятия не имела, где и через кого можно достать волшебное снадобье.

      – Ну, спасибо, ребята! Я в долгу не останусь. Запишите мой телефон.

      Бишофит мы достали, и без больших хлопот – помогли ребята в Союзе писателей. Две бутылки дефицитного лекарства я привезла в Москву уже в апреле, дозвонилась, раздала. Ответно меня одарили толикой столичного дефицита, типа растворимого кофе, индийского чая, финских конфет и бутылки «Токая» – помню, как сейчас.

      Пётр Лукич встречу назначил в ЦДЛ, угостил меня, просил обращаться без церемоний, если чего. Было отрадно знать, что ещё один большой писатель готов оказать мне поддержку, но острой необходимости не возникло. Была мечта издаться в «Современнике», но я не посмела просить об этом. Слишком велика разница в услугах. Год спустя до «Современника» я доехала сама, сдала рукопись, получила положительную рецензию, но началась перестройка, и многие издательские планы рухнули в одночасье. В «Советском писателе» моя рукопись зацепилась как-то за подножку уходящего поезда, и вышла книжка «В ожидании грома». Чуть раньше там же вышли мои переводы Мзии Хетагури – «След стёртого слова». А с книжкой курда Карлене Чачани, которую я переводила больше года, случился и вовсе обидный облом. Ведь уже и договор заключила, и в темплане прочла свою позицию, а итог нулевой. Редактор Эдуард Балашов развёл руками:

      – Прости, Татьяна! При рыночной экономике всё теперь будет по-другому. Ты бы хоть аванс вытребовала – многие успели!

      Но всё это позже, позже… А тогда, в январе 84-го, дожив положенный срок, мы с Василием собирались покинуть Малеевку. Твёрдо решили приезжать сюда каждую зиму, что и совершали несколько лет кряду. Провожать нас вышли все друзья-приятели. Миша Синельников поднёс к автобусу сумку, Станислав Куняев, остановившись у колонны, лишь помахал рукой. Макеев сам подошёл к нему попрощаться.

      В общежитии у меня Василий пробыл не больше пары дней, познакомился с ребятами, вернувшимися с каникул. И собрались они в Останкинский парк искать заветную пивную времён Коли Рубцова. Федька Камалов, Игорёк Кудрявцев, Сашка Родионов, Улугбек Ездаулетов, ещё кто-то, а впереди, поводырём – Вася Макеев. Не знаю, то ли они нашли, что искали, но вернулись весёленькие и довольные собой.

      Василий уехал, и начались будни без общих с ним радостей. Я снова скучала, искала по городу, откуда бы ему позвонить.

      Сорокин был суров

      Валентин Васильевич Сорокин пригласил зайти к нему в кабинет, усадил напротив. Чуть помолчав, спросил в упор:

      – Макеев обижает?

      – Почему обязательно обижает? По-разному бывает.

      – Казак, СКАЧАТЬ