«У времени на дне»: эстетика и поэтика прозы Варлама Шаламова. Л. В. Жаравина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на звук, звучащую речь. Только «материальная фиксация» в виде текста, по мысли грамматолога, преодолевает ограниченность устного высказывания и гарантирует стабильность культурного развития.

      Конечно же, антихристианский подтекст подобной позиции очевиден. При всем почитании письменных знаков христианская скриптология не подходила к букве как к самоцели. В большинстве случаев Отцы Церкви подчеркивали, что библейские праведники предпочитали непосредственную форму богообщения. И хотя 44-й Псалом уподобляет язык псалмопевца «трости (т. е. перу. – Л.Ж.) книжника скорописца», благочестивые мужи познавали волю Божию «устами к устам» (Чис.: гл. 12; ст. 8) и не нуждались в письменном посредничестве. Наставление же письмом – следствие апостасии, развращения душ и умов. Отсюда возникло противопоставление «скрижалей каменных», т. е. закона Моисея, начертанного «смертоносными буквами», «плотяным скрижалям сердца», на которых «Духом Бога живого» высечен Христов закон. «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.: гл. 3, ст. 3–7). Св. Иоанн Златоуст прямо пишет о вторичности письма: «По-настоящему нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писания, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила нашим душам благодать Духа и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом»¹³.

      Тем не менее тот же апостол Павел обращается с проповедью о равноценности двух форм речи: «Итак, братия, стойте и держитесь предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» (2 Фес.: гл. 2; ст. 15). Поэтому разграничение «слова реченого» и «слова письменного» для христианской культуры существенно, но не абсолютно.

      Не было оно абсолютным и для Шаламова. «Мне в юности казалось необычайным и удивительным, что и "Фауст" Гете, и Шекспировский "Гамлет", и "Анна Каренина", и Пушкинские стихи написаны – теми же самыми тридцати двумя (так! – Л.Ж.) буквами алфавита, которыми пользуюсь и я, и которым нас учила учительница Марья Ивановна, – признавался писатель. – Эти черненькие завитушки, оказывается, способны к величайшим чудесам в мире». Однако жизнь показала амбивалентность этого чуда: «теми же самыми буквами <…> пишутся смертные приговоры» (5, 48).

      При столь неоднозначном отношении (одновременном пиетете и недоверии) к букве, раскрывая суть творческого процесса, Шаламов обосновывал изначальность звука. Он пишет о «звуковой работе» поэта, которая не только «подсказывает новые мысли», но и уводит «в сторону от предполагаемого задуманного» (5, 41). Строка Велемира Хлебникова «Звуки зачинщики жизни» воспроизводится писателем (5, 264). В многочисленных заметках и письмах к самым различным адресатам он был упорен в изложении своей позиции: «<…> устное и письменное слово различно по своему возникновению, своей жизненной природе. Центр письменной речи вовсе в другой части мозга, чем устный центр» (6, 409; из письма к Н.Я. Мандельштам). В записных книжках мы встречаем горькое признание: «Я когда-то думал всерьез заняться СКАЧАТЬ