«У времени на дне»: эстетика и поэтика прозы Варлама Шаламова. Л. В. Жаравина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ друзья народа, уголовники, чьи преступления мутной волной захлестнули потом страну.

      Особый акцент Шаламов делает на букве Т, «истинный удельный вес» которой в советском алфавите был чрезвычайно велик. В аббревиатуре КРТД она означала принадлежность к троцкизму, грозя трибуналом. Впрочем, с нее начиналось и самое слово «трибунал». Для Шаламова, сосланного именно за троцкистскую деятельность, это была зловещая, «смертная», «тайная темная» буква, «достойная всяких магических кругов, достойная теургического толкования» (4, 444). Литера «была меткой, тавром, клеймом», по которой «травили», убивали тяжелой работой, побоями, голодом, шестидесятиградусными колымскими морозами (1, 323). В рассказе «Лида» по просьбе героя секретарша, «старая колымчанка», оформляя справку на освобождение, «пропустит» ненавистную букву, невероятно облегчив тем самым его послелагерные мытарства по инстанциям.

      Подобное придание письменному знаку метафизического измерения по сути религиозно (что отметил Шаламов, говоря о теургичности литеры Т) и весьма значимо для национальной традиции, в частности христианской скриптологии. Нарушение орфографии, а также неправильное употребление отдельных букв, знаков, белегов христианскими книжниками приравнивалось к богохульству. И хотя сам Шаламов подчеркивал, что «плохо знаком, почти незнаком с литературной терминологией» и зачастую «сам для себя» придумывает определения <…>» (6, 24), эстетика «колымской» прозы вписывается в довольно широкий теоретико-методологический контекст, ведущий от периода становления национальной культуры к философско-эстетическим установкам второй половины ХХ века.

* * *

      В самом деле, аксиологический аспект письменного знака достаточно явственно проявлялся в «Разговоре о правописании» В.К. Тредиаковского (1747), к сожалению, забытом (или полузабытом). Читать «Разговор», конечно, нелегко: он неоправданно затянут, перегружен деталями, не свободен от повторений. Однако первое негативное впечатление смягчается по мере постижения авторского замысла.

      Трактат Тредиаковского написан в жанре беседы между чужестранцем и россиянином. «О буквах, и правописании нашем захотелось мне рассуждать» – так, словно извиняясь перед собеседником, россиянин объясняет предмет разговора, который заключается «в самой мелочи». Чужестранец искренно разуверяет: «в буквах токмо вся состоит человеческая вечность»³. Актуальность подобного обмена мнениями обусловлена необходимостью орфографической реформы: из 45 букв алфавита, полагает автор, «наш язык не требует больше 29» или «на большой конец» 30 (с. 9). Далее следуют вопросы чужестранца по поводу той или иной литеры и пространные рассуждения на этот счет его российского оппонента.

      Сам Тредиаковский возводил ответно-вопросную форму своего произведения к знаменитым диалогам Эразма Роттердамского. Но не менее очевидны античные (сократовские) истоки, а также византийские жанровые параллели, к которым относился СКАЧАТЬ