Название: Любовные истории, придуманные Пушкиным
Автор: Юрий Никишов
Издательство: СУПЕР Издательство
Жанр: Языкознание
isbn: 978-5-9965-0352-0
isbn:
Мне дружба руку подала,
Она любви подобна милой
В одной лишь нежности была.
Я ей принес увядши розы
Веселых юношества дней,
И вслед пошел, но лил я слезы,
Что мог идти вослед лишь ей!
Поэт подтверждает духовную ценность дружбы как наследия веселых дней юношества, но приоритетного места ей не возвращается; чувствуется усилие принуждения: голос «за» подан в условиях отсутствия альтернативного (и более предпочтительного!) выбора.
Решительно изгоняется карнавальное балагурство в трактовке темы смерти. Никакого ерничества, спокойно отрешенный, усталый взгляд много страдавшего человека.
Я видел смерть; она в молчанье села
У мирного порогу моего;
Я видел гроб; открылась дверь его;
Душа, померкнув, охладела…
Покину скоро я друзей,
И жизни горестной моей
Никто следов уж не приметит;
Последний взор моих очей
Луча бессмертия не встретит,
И погасающий светильник юных дней
Ничтожества спокойный мрак осветит.
Перед лицом неизбежного, которое не пугает, поэт шлет последнее «прости» миру. Попутно заметим, что какие-либо упования на бессмертие или инобытие поэт исключает. Понятие «ничтожество», обозначившее состояние после смерти, уже в Лицее вошло в словарь Пушкина – и приживется в нем.
Обозначается отношение к смерти как к избавлению от мук невознагражденной любви:
Прости! минуло всё… Уж гаснет пламень мой,
Схожу я в хладную могилу,
И смерти призрак роковой
С мученьями любви покроет жизнь унылу.
Но приход смерти воспринимается естественным, не возникает намерений торопить смерть-избавление – несмотря на то, что жизнь, утратившая радости, становится томительной; последнее подчеркивается часто: «Цвет жизни сохнет от мучений!» («Элегия» – «Счастлив, кто в страсти сам себе…»; «О жизни час! лети, не жаль тебя…» («Желание»); «жизни скоротечной / Луч утренний бледнеет надо мной» («Элегия» – «Опять я ваш, о юные друзья!»); «И вяну я на темном утре дней» (Там же). Даже в воспринимаемых невыносимыми условиях жизни Пушкин обращает взоры к жизни, а не к смерти; может быть, поэтому если смерть изредка и попадает в поле зрения, то воспринимается спокойно, внимание на ней не акцентируется.
Душа полна невольной, грустной думой;
Мне кажется: на жизненном пиру
Один с тоской явлюсь я, гость угрюмый,
Явлюсь на час – и одинок умру.
Новым содержанием наполняется привычная для Пушкина оппозиция мечты/реальность, мечты воспринимаются средством преодоления душевных терзаний: «в мечтах потонет мука» («Разлука»).
Сразу же происходит броская внешняя трансформация мотива: мечты уподобляются сновидениям СКАЧАТЬ