Театр в театре. Зарубежные авангардные пьесы 1940–1970-х годов. Альбер Камю

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ (Пауза.) Однако убить тебя не помешает. (Смеётся.) Твоя смерть станет вершиной моей жизни.

      Калигула поднимается и поворачивает к себе зеркало. Потом начинает ходить по кругу, словно пойманный зверь.

      К а л и г у л а. Странно! Когда я не убиваю, я чувствую себя одиноким. Живые не в силах заполнить мой мир и избавить от скуки. Когда вы здесь, рядом – передо мной открывается безмерная пустота, которую никак не охватить. По-настоящему мне хорошо только среди мёртвых. (Калигула стоит лицом к зрительному залу, чуть наклонившись вперёд. Он словно забыл о Цезонии.) Они – настоящие, такие же как я. Они ожидают и торопят меня. (Качает головой.) Я часто веду долгие разговоры с теми, кто молил меня о пощаде и кому я велел вырвать язык.

      Ц е з о н и я. Иди сюда. Положи мне голову на колени. (Калигула повинуется.) Тебе хорошо. Всё молчит.

      К а л и г у л а. Молчит? Ошибаешься! Разве ты не слышишь лязг железа? (Раздаётся лязг железа.) И эти тысячи голосов скрытой ненависти?

      Доносятся голоса.

      Ц е з о н и я. Никто не посмеет…

      К а л и г у л а. Глупость посмеет.

      Ц е з о н и я. Она не убивает. Она уступает мудрости.

      К а л и г у л а. Нет, Цезония, она – убийца. Глупость – убийца, поскольку считает себя оскорблённой. Меня убьют не те, кого я лишил отца или сына. Эти меня понимают, эти со мной. У нас во рту один и тот же привкус. Меня убьют те, кого я оскорбил и над кем надсмеялся. Против них у меня нет защиты.

      Ц е з о н и я (горячо). Мы любим тебя, мы тебя защитим, нас ещё много.

      К а л и г у л а. Всё меньше и меньше, и я сам в этом виноват. К тому же надо быть справедливым: против меня не только глупость, но честность и мужество тех, кто хочет быть счастливым.

      Ц е з о н и я (та же игра). Нет, тебя не убьют. Небо испепелит их прежде, чем они к тебе прикоснутся.

      К а л и г у л а. Небо? Бедная женщина… Нет никакого неба! (Садится.) Не понимаю, к чему столько любви сразу? Это не по нашему уговору.

      Ц е з о н и я (поднимается и ходит по комнате.) Разве мне мало видеть, как ты убиваешь других, а надо ещё непременно знать, что убьют тебя? Разве мне мало обнимать тебя, жестокого, истерзанного, и вдыхать в себя запах убийцы? Каждый день я вижу, как в тебе умирает человеческий облик. (Поворачивается к нему.) Мне известно, что я – старая и некрасивая женщина. Но любовь к тебе настолько изменила мою душу, что теперь мне совершенно неважно, любишь ты меня или нет. Я хочу только одного: увидеть тебя, совсем ещё ребёнка, исцелённым. Ради этого я готова отдать свою жизнь.

      К а л и г у л а (встаёт и смотрит на неё). Слишком ты здесь задержалась.

      Ц е з о н и я. Да. Но ты всё равно меня оставишь?

      К а л и г у л а. Не знаю. Знаю только, почему ты ещё здесь: из-за острых и безрадостных ночных наслаждений, из-за всего того, что тебе обо мне известно. (Он обнимает Цезонию, одной рукой чуть отведя её голову назад.) Мне – двадцать девять, совсем немного. Но сейчас, когда жизнь оказалась слишком затянувшейся, отяжелевшей и завершённой, ты – мой последний свидетель. Я не желаю отрекаться от своей постыдной нежности к стареющей женщине, которой ты стала.

      Ц е з о н и я. Обещай, СКАЧАТЬ