Толкование договора в российском и зарубежном праве. А. К. Байрамкулов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ точки зрения толкования договора важно то, что значение договорного условия непосредственно зависит от тех словесных формул, которые использовали при его заключении. Поскольку такие формулы, например стипуляция (stipulatio), имели строго определенные значения, справедливо утверждать, что круг ситуаций, когда мог возникнуть спор о толковании договора, был ограничен.

      Впоследствии в связи с развитием торговых связей и общей либерализацией римской правовой системы большее внимание стало уделяться намерениям сторон, т. е. тому, что стороны имели в виду и хотели выразить (id quod actum est)[98], а среди юристов развернулась дискуссия по вопросу о том, чему отдать предпочтение: воле (намерению) или волеизъявлению (слову)[99].

      В известном наследственном деле Causa Curiana на примере толкования завещания столкнулись две позиции, которые в современной терминологии могли бы быть охарактеризованы как объективная и субъективная.

      Так, наследодатель оставил завещание, в котором содержалось следующее распоряжение: «Если у меня родится сын и он умрет, не достигнув совершеннолетия, то я желаю, чтобы Курий был моим наследником». Случилось так, что сын не родился, и встал вопрос о том, имеет ли Курий право на наследство. Известный римский оратор Квинт Муций Сцевола отстаивал буквальный смысл завещания: если сын не родился, значит, и Курий не может стать наследником. Его оппонент Луций Лициний Красс возражал, ссылаясь на справедливость и подлинную волю завещателя, которая была направлена на передачу Курию наследства, если им не сможет воспользоваться сын наследодателя.

      Противоборство объективных (Сцевола) и субъективных (Красс) подходов к толкованию договора особенно показательно с точки зрения используемых сторонами аргументов. Апеллируя к духу старого цивильного права, Сцевола настаивал на приоритете буквального текста и неукоснительном соблюдении того, как воля наследодателя была выражена в завещании: «Было бы ловушкой для народа, оставив в пренебрежении написанный текст, заниматься розыском воображаемой воли завещателя». Это означало бы «толкованием красноречивых адвокатов извращать писания простых людей». В ответ на это Красс, обращаясь к идее справедливости, возражает: «В словах-то и заключается ловушка, если оставить без внимания волю».

      Из представленных сторонами доводов видно, что в поддержку объективного (формального) подхода приводятся аргументы, связанные с необходимостью защиты правовой определенности. Данный подход в римском праве основывается прежде всего на буквальном значении слов (см. гл. I настоящей работы). В это же время субъективные начала толкования, «выросшие, вероятно, на почве ius gentium в условиях развитой торговли»[100], являясь отступлением от буквального значения, находят свое обоснование во внешних по отношению к тексту идеях: «Справедливость требует, чтобы мысли и воля соблюдались»[101].

      По мере развития римского права позиция Красса стала пользоваться СКАЧАТЬ